Ната кивнула. Она была не против.
– Сейчас я проведу тебя к Антонине Николаевне. Никаких Антонин! К хозяевам обращаться только по имени и отчеству. Усекла?
– Усекла.
– Тогда марш за мной!
Приведя Нату в небольшой холл, она заставила ее переобуться, выдав тапочки вроде тех, что дают в отелях или поездах. Они были из простенькой махрушки и вряд ли могли прослужить долго. Но они были запакованы в целлофан, и было ясно, что ими никто не пользовался. В ящике было еще множество таких упаковок, и Нате внезапно стало интересно: если ее не примут, сможет она взять тапочки с собой?
– Ты что, заснула?!
Окрик подействовал. Ната быстренько переобулась, сняла свою курточку, и они прошли на второй этаж. Дом был не то чтобы особенно велик. Никакого сравнения с хоромами самого Валентина Петровича. Тут все было куда проще и доступней для жизни. И все же на втором этаже Ната насчитала шесть дверей. Но, возможно, за одной из них была ванная комната, а за другой туалет или подсобка. Машинально Ната отметила, что одна из дверей отличается от остальных. Первые пять были самыми обычными, а шестая оказалась металлической. Мысленно представив себе план дома, Ната поняла, что железная дверь как раз и ведет в ту комнату, в которой окна были заложены кирпичом.
Но Клавдия уже постучала в одну из обычных дверей.
– Войдите, – раздался слегка надтреснутый голос из глубины помещения.
И Клавдия кивнула Нате, приглашая ту войти. Девушка вошла. Сперва она удивилась царящей в комнате полутьме. Потом поняла, что окна до сих пор задернуты плотными шторами.
– Это ты служила у Абрамовых целый год?
Все тот же голос шел от огромной кровати, на которой в ворохе подушек и одеял возлежала пожилая и очень упитанная женщина. На голове у нее был чепец. Ночная рубашка покрыта многослойным кружевом. Сама обстановка комнаты казалась вырванной откуда-то века из девятнадцатого. Этакая мелкая помещица, принимающая прислугу у себя в спальне. Лицо у «помещицы» оказалось одутловатым и какой-то неправильной формы, словно бы его долго мяли, стараясь придать округлость, да так и не сумели и бросили это дело, оставив вмятины и выпуклости там, где им быть совсем было не нужно.
– Что же ты молчишь? Или ты немая?
– Да. То есть нет.
– И как тебя понимать?
– Да, я служила у Абрамовых. Нет, я не немая.
– Они мне писали про тебя. Очень хвалили. Мне ты не кажешься такой уж расторопной. Но я беру тебя с испытательным сроком. Что у тебя с лицом?
А что у нее с лицом? Ната хотела задать этот вопрос, но сообразила, что Антонина имеет в виду синеву вокруг глаз, которая все еще сохраняла свою сочность.
– Неудачный макияж.
– Смой. Ты похожа на больную сову.
– Хорошо.
Антонина осталась довольна.
– Скажешь Клавдии, чтобы она все тебе растолковала про твои обязанности. Иди.
И Ната вышла, так и не составив твердого