Разочарованный тем, что мои родители не смогли ни понять, ни принять моих объяснений, я пошел к одному старому знакомому пастору. Тот с улыбкой и интересом выслушал мою историю о «голосе» на фабрике и часть рассказа про то, как я принял Христа. Когда я дошел до того, что чувствую, будто призван служить Богу, он, к моему глубочайшему удивлению, воспринял это с гораздо большим негативом, чем родители, посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
«Поверь, Ник, не хочешь ты быть проповедником. Церкви тебя схарчат и не подавятся! Эта работа убить может!»
Столь резкий ответ меня поразил, хотя я прекрасно понимал, о чем он. В маленьком поселке, где я вырос, почти все ходили в какую-нибудь одну из трех церквей и всегда знали, что происходит в двух других. Иногда, с дедушкой и бабушкой, я заходил в сельские церквушки, да бывал еще в нескольких, когда брат, учась в старших классах, колесил по штату в составе «евангельского квартета». Это теперь я понимаю: на основе тех впечатлений я понимал служение так узко, что просто решил, будто все это – непременная изнанка решения служить Богу. Я счел, что надо просто уступить и сказать: «Хорошо, Господи, наверное, так и поступим, Ты ведь Бог. Но мне это как-то не нравится».
Мне оставалось всего несколько недель до колледжа, ветеринарии и поисков своей дороги в большом и волнующем мире. Я знал, что уже сказал Богу «да», что последую за Ним и буду Ему служить. Но тут я стал гадать: а что, если я просто обрек себя на тяжелый труд и на безрадостную жизнь в страданиях и тоске? Да еще и пастор так все воспринял… Мой путь к вере только начался, а меня уже терзали вопросы и смутные сомнения.
К счастью, меня обнадежил другой пастор – друг, служивший в маленькой церкви неподалеку. Когда я рассказал ему о своем «обращении на сырной фабрике», о том, как ощутил порыв служить Богу, он разволновался, познакомил меня с еще одним молодым проповедником, с которым дружил, и мы втроем вознесли молитву.
Я и правда не знал, что делать, но был уверен, что Бог призвал меня. Честно, я не верил, будто могу не принять этот зов и не покориться ему. И я не видел разницы между принятием Христа и подчинением Ему всей своей жизни, дабы вершить угодное Ему. Я не отделял эти действия друг от друга. И ясное дело, я и представить в то время не мог, как мои простая вера и послушание приведут меня из маленького городка в Кентукки в сомалийскую пустыню с ее верблюдами.
От стипендии в Университете Кентукки я отказался. Единственной альтернативой учебе на ветеринара я видел конфессиональный колледж, где мог выучиться на священника. Той осенью меня зачислили в маленький христианский колледж в менее чем двух часах езды от дома; профилирующие предметы – история и религия. И в том, и в другом я смыслил крайне мало.
Меня словно швырнули в глубокий бассейн, не на-учив при этом плавать. Со дня встречи с Богом на сырной фабрике прошло лишь несколько недель,