– Конкретнее и без стеснения…
– Пожалуйста, – отец решился соблюдать правила игры, если это шутка…, если это действительность, то не постеснялся и вложил в перечень все, чего не хватало для нормальной работы «на железке» на его околотке…
– Все перечислил? – спросили в трубке.
– Почти все…
– Перестань мяться, говори…
– Лазарь Моисеевич – это немножко личное…
– Черт тебя подери… какая разница? … говори…
– Фуражка нужна… свою потерял в Персии при контузии …
– Сергеич, без лирики… какой размер?
– 58…
– Зафиксировал… – связь прервалась… гудки… откуда?… от ТУДА?… Какого черта, сам Каганович… будет обзванивать бригадиров?… делать нечего? Или всех помощников пересажал?… нет – это кто-то «фулюганит»… кто? Все же интонация «железного наркома»… часа два мучился отец с выбором, какой был звонок?… серьезный или шутливый?… и убедил себя в том, что это был розыгрыш – есть в бригаде один чудик, который мог подражать голосам Левитана, Синявского и даже начальника отделения дороги… на нем остановился мучительный выбор.
На следующее утро, раздав бригаде задание, как можно более строго поставленным голосом и словами, как можно более обидными, снова привлек внимание присутствующих (в эти секунды, в один из тупиков мотовозом подавались две груженные платформы).
– Голодранцы! Признаемся, какая гнида… вчера… по змеиному притворяясь нашим «железным наркомом», дышала смрадным перегаром в телефон? – «голодранцы» в течение сказанной фразы стояли с раскрытыми ртами и перебитым дыханием…
– Сергеич, ты че? – первым опомнился умелец говорить под Левитана…
Сергеич пересказал вчерашний телефонный разговор с преувеличенными подробностями – смех стоял невообразимый, усиленный вернувшимся дыханием.
Посыпались вопросы… серьезные и с иронией, а в это время из мотовоза, вышли двое дюжих полковников в отутюженной железнодорожной форме и целенаправленно направились к гогочущей ватаге людей.
Отец видел их, он стоял на крыльце конторы, лицом к приближающимся полковникам, а бригада показывала им содрогающиеся от смеха зады…
Отец, вспоминая эти несколько секунд и пытаясь передать суть холодного пота от охватившего ужаса, предлагал обсыпать себя острыми кусочками льда, а чтобы представить, как одеревенело его тело от пяток до морщин на лбу – предлагал пощупать дубовую доску…
Смех прекратился также внезапно, как и начался – все, в одно мгновение увидели остекленевшие в страхе глаза своего бригадира, обернулись и расступились, пропуская полковников, которые вежливо поприветствовали присутствующих и, один из них, задал вопрос:
– Кто бригадир Попов? – отец кое-как шевельнул языком, чтобы произнести похожее на «Я».
– Это вам, Дмитрий Сергеевич, лично от Кагановича, – сказал второй полковник, подал коробку и