Грани восприятия. Алина Весенняя

я пошел в школу. Учиться было легко – мой человечек всегда подсказывал верные ответы. Даже когда я не удосуживался выучить урок, стоило только попросить его – и все, что мне оставалось, это просто открывать рот. Нужные слова сами складывались в предложения, и хорошая оценка была обеспечена.

      Я никому не рассказывал о тайном жителе своей души, даже маме. Я привык к нему, мне никогда не было одиноко, мы всегда могли с ним поговорить и помечтать. Было только одно «но»: я ни с кем из обычных людей не мог сблизиться. Одноклассники пытались наладить со мной дружеские контакты, но все было тщетно.

      Я походил больше на обычную серую моль – вроде бабочка, а вроде и личинка, обладающая умением сливаться с окружающим миром. О ней можно было узнать, только когда обнаруживалась дырка в одежде, – а так абсолютно безобидное создание. Так ко мне все и относились – просто не замечали.

      Тяжело мне было только в периоды полнолуния. Луна огромным белым яблоком повисала над городом. Мой человечек начинал беспричинно волноваться. Тогда вечером я надевал флисовую куртку с капюшоном и отправлялся на кладбище, там присаживался возле могилы какой-нибудь безвременно ушедшей девочки, смотрел на ее фотографию, и он успокаивался.

      Когда из-за облаков выплывала желтая колдунья, я возвращался домой. Маме говорил, что ходил в кинотеатр, и она мне всегда верила. Моя бедная наивная мама. Но если бы она узнала причины моего отсутствия лунными вечерами, то стала бы сильно переживать, а мне совсем не хотелось этого. Мама была единственным человеком, которому я был по-настоящему дорог.

      Я учился хорошо, все предметы мне давались легко, но больше всего нравилась история, и уже в средних классах я определился с выбором профессии. Моей целью стал Московский университет, исторический факультет, вспомогательная дисциплина – некрополистика, главным предметом изучения которой являлись кладбища, их описание, изучение и сохранение.