И не сразу почувствовала расторопные руки, кутавшие её тёплым платком. И услышала голос, уговаривавший не плакать. Впрочем, этот голос и сам изрядно дрожал. Скегги стоял подле неё на коленях и, захлёбываясь, рассказывал, как чудесно она колдовала, – вот теперь-то Халльгрим непременно останется жить!
– Он выздоровеет! Вот увидишь! Ас-стейнн-ки! И ты поедешь в свою страну!
Услышал он эти слов в разговоре или придумал их сам – она не спросила. Длинная тень пролегла от порога: в дверях стоял Видга. Малыш поспешно высморкался, чтобы сын хёвдинга не посмеялся над ним за слабость. Но Видге был не до него. Он молча взял Звениславку за плечи, заставил поднять голову. Посмотрел в мокрое от слёз лицо… Потом пошарил у себя на груди и стащил через голову самодельный оберег – клыки матёрого волка на потрёпанном ремешке.
Память о победе, одержанной им в возрасте Скегги…
Он надел свой оберег Звениславке на шею и ушёл, так и не произнеся ни слова. Да и о чём говорить?..
20
Халльгрим хёвдинг выздоравливал – но нелегко… Раны и ледяная осенняя вода не загнали его в могильный курган, однако свалили надолго. И станет ли он прежним Халльгримом вождём, этого не ведал никто. Пока что он даже есть не мог без сторонней подмоги. Обе руки, безобразно распухшие, не слушались и болели. Видга кормил отца с ложки и ухаживал за ним, как ещё не всякая нянька. Никому не позволял сменить себя подле него. Не вспоминал ни о лыжах, ни о рыбной ловле. Спал здесь же – урывками, вполглаза.
Сам отбирал для пятнистой козы душистые веники, сам её доил. И поил отца из деревянной кружки целебным парным молоком…
Эрлинг Виглафссон не успел как следует обжиться в Торсхове, когда с юга, из ближнего фиорда, по первому снегу прибыли гости. Старший из них привёз на груди палочку тёмного дерева, испещрённую полустертыми рунами: знак сбора на тинг.
Такую палочку передают от двора к двору, когда населённый край зовёт своих мужей на совет. Кто-то принёс её в тот южный фиорд, и вот теперь она путешествовала дальше. И как всегда, торсфиордцам предстояло отвезти её к месту тинга. И отдать законоговорителю – до следующего схода.
Ибо севернее Сэхейма лежала уже не Страна Халейгов, а Финнмёрк. Другие люди жили там – их называли здесь финнами. Иное племя и обычай иной…
Соседи приехали зимним путём: на санях, по старой горной дороге. Вот и пришлось Эрлингу первым их принимать, потому что Торсхов стоял ближе к горам.
Немало подивились гости, увидев его новым хозяином двора. Подивились и порадовались. Ибо сыновья Ворона всегда ходили походами далеко на юг, не трогая живших вблизи. Зато Рунольв, веривший в себя беспредельно, грабил всех без разбору…
– Отдохните с дороги, – сказал Эрлинг прибывшим. – А мы с братьями пока решим, кому из нас ехать.
И