Что-то внутри меня противится тому, что сейчас вижу. И в моей голове возникает мысль, что если не будет пьяницы – женщина будет жить и у нее получится воспитать своих детей.
Еще один ворон наблюдает за мужчиной, который так же пьян. Он на едва передвигающихся ногах направляется к огромной желтой повозке, с множеством сидений. На ней написано: «дети». Ворон показывает мне, что будет, если мужчина станет управлять повозкой: она свалится с моста прямо в воду. Множество детских криков о пощаде заставляют меня открыть глаза.
Поднявшись с холодной поверхности крыши, я чувствую, как внутри все противится тому, что показали мне вороны. Они показали все это именно для меня, и почему-то сомнений в этом не было. И если это все – правда, и очевидно – будущее, то знаю, как можно все исправить. Я стою над пропастью и смотрю на восходящее солнце, которое едва пробивается меж гигантских домов. Иссохшие бывшие тучи, обрушившие этой ночью на город тонны холодной влаги, пугливо расступаются перед краснеющими лучами солнца.
Я быстро, практически одной только силой мысли перевоплощаюсь в ворона и лечу на поиски своих подданных. Почти сразу же найдя пьяницу, который уже тронулся со своего места, залетаю в открытое окно. Его повозка быстро несется по просыпающимся улицам, уже наводненным механизмами, подобным той, что управляет пьяница. Мои зоркие глаза замечают, что мужчина не закрыл дверь, и поэтому решение принимаю молниеносно. Прыгаю на колесо, которое сжимают его высохшие от пьянства руки, от этого мужчина пугается, и с безумными криками выпадает из повозки на дорогу. Я успеваю вылететь наружу, и вижу, как желтый механизм с множеством сидений с грохотом врезается в соседний дом. Из него начал клубиться черный дым, а пьяный мужчина схватился за окровавленную сломанную ногу, и сыплет проклятьями.
Улыбнувшись про себя, отправляюсь на поиски еще одного пьяницы в куче мусора. Мои птицы молчаливо следуют за мной. Найдя валяющегося в грязи мужчину, слышу, как из отвратительной глотки вырываются странные песни. Он поднимается, отшвыривая пустые бутылки, ругается на свою несчастную судьбу, и, открыв рот, замирает. Его затуманенный взор въедается в мое лицо, и разглядывает вьющихся воронов над моей головой.
– Королева воронов… сама смерть явилась за мной… – хриплый голос вырывается из вонючей пасти.
Кажется, его отвратительный взгляд марает мое длинное черное платье и белые волосы, аккуратно лежащие на плечах. В ответ я лишь молча киваю, и делаю жест рукой. Перед моими глазами возник образ его, убивающего молодую мать, которая так любит и заботится о своих детях. Детях… которых мне никогда уже не взрастить. Это заслуживает особой жестокости. Птицы по моему приказу срываются с высоты и острыми клювами