– Никакого порядка. И строем никто не ходит.
Между тем военных кругом значительно прибавилось.
В разных местах, блестя золотом нашивок, шевронов и жетонами за воинские отличия, с независимым видом стояли группы увольняемых в запас.
Кого тут только не было.
Рядовые, ефрейторы и сержанты с черными, голубыми и красными погонами, пограничники в зеленых фуражках и со здоровенной овчаркой в наморднике, моряки в широченных клешах и сдвинутых на затылок бескозырках.
Между ними неспешно дефилировали многочисленные патрули, время от времени в толпе возникали милицейские наряды, а у торцевой стены вокзала стоял укрытый тентом военный грузовик, в кузове которого скучал взвод десантников.
– Солидно, однако, нас провожают, – значительно изрек Паганель. – Ну да ничего, в поезде повеселимся.
Внезапно на перроне возник какой-то шум, крики, и сопящий патруль проволок в сторону двери с табличкой «военный комендант», двух упирающихся, похожих на елочные игрушки солдат.
…врагу не сдается наш гордый «Варяг»!
Па-ащады, никто не жела-а-ает!!
пьяно орали те и пытались вырваться.
– М-да, – переглянулись моряки. – Эти уже приехали.
– Поезд Мурманск – Ленинград подается на первый перрон! Нумерация вагонов с головы состава! – металлически пробубнили репродукторы.
Вслед за этим в дальнем переплетении блестящих рельс возник зеленый локомотив, за ним длинная змея вагонов, все это плавно вкатило на перрон и, лязгнув сцепками, остановилось.
– Ну что, братва? – Карета подана, айда на погрузку, – первым взял свой чемодан главный старшина, и вся компания широко зашагала в голову состава.
– Трет-тий? – поинтересовался у стоящей перед открытой дверью одного из вагонов молоденькой проводницы Айво.
– Третий, – улыбнулась та. – Ой, сколько вас много!
– И все холостые, – подмигнул девушке крепыш с гитарой. – Меня, кстати, зовут Вова.
– А его жену, Света, – наклонился к проводнице Паганель, и все весело заржали.
Спустя минуту моряки дружно затопали по светлому линолеуму вагона и по – хозяйски разместились в двух средних плацкартах.
– Да, давненько я не ездил в поездах, – усевшись у окна, раздернул закрывавшую его шторку главный старшина. – А кубрик ничего, как у нас на «коробке»[1].
Вскоре вагон наполнился многочисленными отъезжающими, проводница прошла по проходу и выпроводила провожающих, затем впереди пропел гудок, и по составу прокатился лязг сцепок.
В то же самое мгновение из вокзальных репродукторов грянул «Марш славянки», за окнами медленно, а потом, все убыстряясь, поплыл перрон.
– Ну, вот и все, – вздохнул кто-то из парней. – Поехали.
Спустя непродолжительное время, гремя колесами на стрелках, поезд вынесся на окраину, и сбоку, сливаясь с туманным горизонтом, возникла часть залитого солнцем Кольского залива.
– Прощай Флот! – заорали прильнув к открытым окнам моряки и замахали