Генерал Снесарев в данном плане был достаточно суров в своих оценках эффективности и качества именно государственной геополитики России нового времени (которую хорошо знал, в которой сам активно и неравнодушно участвовал не на последних ролях). Россия продвигалась в Сибири и Средней Азии недостаточно быстро и организованно, а на юго-восточном направлении зачастую не выдерживала соперничества с более искушенной Англией. Причины этого явления генерал Снесарев усматривает, во-первых, в низкой инициативе и геополитической компетентности центральной государственной власти России, в то время как в Англии обычно было наоборот. Во-вторых, напоминает генерал Снесарев, российскую геополитику не только активно проводили на местах, но и планировали, обосновывали, обеспечивали почти исключительно местные кадры. Как при Иване Грозном (в меньшей степени) и первых Романовых до Петра (в гораздо большей) всю инициативу и ответственность брали на себя предприимчивые казачьи атаманы, так и в XIX в. знаменитые туркестанские генералы оставались, по сути, теми же атаманами; центральная власть лишь милостиво присваивала себе их достижения. Но стоило только столичным инстанциям активно вмешаться в геополитику на Востоке, как дело шло хуже. Уже в середине 1860-х гг. (когда необходимость активизации политики в Средней Азии назрела и даже перезрела) МИД и военное министерство передавали в Туркестан высочайшие распоряжения типа полученного генералом Романовским: «Неуклонно стараясь не распространять наше непосредственное влияние в Средней Азии, в то же время не отказываться, однако, ради сего от таких действий и распоряжений, которые были бы для нас необходимы. Вообще же иметь, прежде всего, в виду истинную пользу России». В инструкции бросается в глаза, прежде всего, нежелание Петербурга брать на себя излишнюю ответственность и поощрять таковую у своих подчиненных на местах.
Естественно, такая геополитика оставалась локально-разобщенной; почти до самого конца не была обеспечена должная координация действий власти и военного командования на Урале и в Южной Сибири, продвижение вглубь континента шло порознь, политика на двух направлениях могла существенно различаться. Даже после присоединения региона к империи управление им оставалось разобщенным и осуществлялось из Ташкента и Тифлиса (тяготеющего к западу и Черному морю, а не востоку и Каспию). Дело доходило до курьезов на грани абсурда: одиозный хивинский хан, видя принципиальность и непреклонность генерала Кауфмана, пытался на него жаловаться сразу в две «альтернативных» инстанции – в Оренбург и Тифлис; большего безобразия представить было трудно, но и случайным его признать тоже нельзя.
«У местных деятелей, – со знанием дела и учетом своего собственного опыта указывает А.Е. Снесарев, – были, несомненно, известные планы, та или иная приспособляемость к обстановке, но этих данных оказалось недостаточно, когда нужно было опираться на более широкую осведомленность и более