Миша и на это показал глазами молчать.
– Вот! – громко сказал Миша и подал мне еще один приказ. – Вот! Вам, как окончившему военное училище до первого мая семнадцатого, и согласно приказу из округа от вчерашнего дня, положен на замену один комплект обмундирования! О вас тут заботятся, понимаете, а вы тут нам что-то из области иллюзий – того! Все. Идите, товарищ военнослужащий!
Я пошел, он пошел следом, но якобы по своим делам, и в коридоре дал мне записку на имя заведующего гарнизонным магазином о разовой выдаче мне некоторых продуктов.
– Иди прямо сейчас. Говори, что от самого Крашенинникова, это наш адъютант, вот его подпись. Кое-что получишь из продуктов. К себе в парк пойдешь завтра. А сегодня, как все получишь, я жду тебя в гости. Сережка Фельштинский будет предупрежден и примчится на всех парах! – напутствовал он меня.
– Слушаюсь, господин писарь! – взял я под козырек.
Он, то ли не понял, то ли не принял шутки. Физиономия его снова напомнила мне, что его привычкой в гимназии было без особого разбора, кто перед ним, выворачивать из кармана крепкий и какой-то только ему свойственный кукиш. Я такой чести ни разу не был удостоен. Но другие имели возможность наблюдать этот кукиш довольно близко от своего носа.
– Откуда такая власть у тебя? – еще спросил я.
– Потом как-нибудь! – сказал он.
Уже стемнело, когда я с двумя сидорами – с обмундированием и продуктами – пришел домой. Иван Филиппович выкатился встречать меня во двор.
– Господи, обошлось? – выкрикнул он и в ожидании ответа раскорячился в герб России.
– Так точно, ваше сиятельство! – гаркнул я.
– Молчи, молчи, оллояр неземной! Молчи! Тут эти, прости, господи! – замахал он руками.
– Кто? – спросил я.
– Эти, разъязви их! – ткнул он рукой куда-то в сторону улицы, а потом в сторону дома.
– Неуж? – ничего не понял, но скорчил я рожу под сотника Томлина.
– Истинно! – понял он меня по-своему.
– Вот же едрическая сила! – снова под сотника Томлина сказал я.
– Не ходи! Айда у меня пересидишь! – попросил Иван Филиппович.
– Это нам с тобой для нашего чревоугодия! – скинул и подал я старику один сидор.
Он быком посмотрел на меня.
– Откуда? – глухо спросил он. Я не успел ответить, как он еще более глухо, совсем утробно выдохнул: – Неужто совето?
– Хуже, Иван Филиппович! – сказал я.
– Украдено принес? – тем же тоном спросил он.
– Да нет же. Все служебное. Я взят в военную службу! – перестал я ерничать.
– В совето? – снова и как бы даже с угрозой спросил он.
– В военную службу! – с нажимом и некоторой долей раздражения сказал я и вдруг спохватился.
Я спохватился на тот счет, что в пылу восторга от прекрасно устроенного моего положения я не дал себе отчета не только спросить, а и подумать о том, какая