– Обедай одна, Галина. Я иду в город, – говорю я.
Галка ни о чем не спрашивает: все поняла. Только подсказывает:
– Смотри не столкнись. Сегодня они обедают, наверное, где-нибудь поблизости от пляжа. Я думаю – успеешь.
И я успел.
К сожалению, старого друга моего, Николая Петровича, в управлении не оказалось: отдыхал где-то у себя на Полтавщине. Однако Корецкий времени не терял: о расследовании здесь знали, из Москвы шифрограмма пришла, и вежливый и решительный майор обещал сделать все, что требовалось: получить разрешение прокурора на арест местной корреспонденции Сахарова, задержать письма и телеграммы, отправленные им в подмосковный поселок Апрелевку, а также проследить все его телеграфные и телефонные переговоры с Москвой, имеющие хотя бы косвенное отношение к интересующей нас ситуации.
Всю информацию я должен был получить завтра утром на теплоходе после его прибытия в Сухуми.
Тут же я связался с Москвой и Сухуми. В Сухуми потребовал задержать до проверки всю телеграфную корреспонденцию, адресованную Сахарову до востребования, а в Москве снова вызвал Корецкого.
– Что случилось? – удивился тот.
– Проследите за Сахаровой. Ее могут предупредить или даже устранить – не исключена и такая возможность. Не прозевайте. Проконтролируй всю ее переписку, в особенности телеграммы на ее имя, которые могут прийти в эти дни. Вообще с ней требуется разговор по душам, откровенный и бесхитростный, – не сомневаюсь, что поймет. Только с таким разговором придется подождать – нет еще у нас данных для этого разговора.
– Между прочим, звонил Ермоленко.
– Есть новости?
– Нашел кончик ниточки к однополчанину Сахарова. Подробности завтра к вечеру.
– Только учти: у нас в запасе четыре дня. А точнее, даже три. В воскресенье с трапа «Котляревского» на одесский причал должен сойти уже Пауль Гетцке, а не Михаил Сахаров. И сойти с полагающимся эскортом. Вот так.
На теплоход возвращаюсь раньше Сахаровых. Отлично. Не придется подыскивать объяснения своей внеплановой экскурсии в город.
Сухуми
«Пошел купаться Веверлей»
Я просыпаюсь рано, часов в шесть или в семь, не знаю точно, – наручные часы на столе, и очень уж не хочется к ним тянуться. Сквозь зашторенные окна просвечивает мутное, дождливое небо с сизым оттенком воедино смешавшихся моря и туч. Галка спит, уткнувшись носом в подушку.
До завтрака можно еще часок полежать, подумать. Длинный вчерашний вечер, а информации – кот наплакал. Сахаровых до ужина мы видели; что они делали в городе, не знали, а у капитана, естественно, ничего обсуждать не могли. И только тогда уже, когда все было съедено и выпито и закурили мы с капитаном по настоящей