– Я хочу отдохнуть от города, суеты…
Ян понял по-своему и спросил обиженно:
– И отдохнуть от меня? Значит, я так надоел?
– Ничего не надоел! – сказала Алиса. – Но… – она улыбнулась, – я там буду с семьей, с родителями…
Ира, пробормотав: «Надо бы опунцию выставить…» – скрылась в теплице.
Ян сказал:
– Вот, я бы с ними познакомился как раз.
– Зачем? – сказал Алиса.
– Знаешь, я вообще хотел сказать тебе сегодня… – начал Ян.
Но Алиса, будто слегка испугавшись, прервала его:
– А давай после отпуска поговорим?
– Ты не хочешь говорить со мной, и не хочешь со мной видеться… Целых две недели! – воскликнул он. Потом помрачнел: – Хорошо. Я уйду. И больше ты меня не увидишь.
С тяжелым, грустным сердцем он направился к выходу. Все же он ей совсем не нужен!
Он услышал ее виноватый голос:
– Ян, милый…
Но сделал неимоверное усилие, чтобы не обернуться и не броситься к ней – и согласиться на все ее условия, согласиться ждать хоть недели, хоть год!
Напротив, чтобы не поддаться порыву, он ускорил шаг и, будто за спасительный круг, ухватился за ручку двери, дернул ее на себя и сказал гордо:
– Я не собираюсь навязываться!
И вышел в вечернюю майскую прохладу.
Алиса проследила глазами за грустной ссутулившейся фигурой Яна, проследовавшей мимо окон, белые садовые перчатки, которые он забыл снять, смешно смотрелись в сочетании с концертным костюмом. Ох уж этот Ян! Прекрасный друг, но такой эмоциональный. Да еще и объясняться собрался – понятно, в любви хочет признаться. Зачем? Они же такие разные… Как друг он ей нравился, но в герои ее романа никак не подходил.
Алиса огорчённо пробормотала:
– Ладно. В первый раз, что ли.
Потому что и правда такие сцены не были редкостью – легкоранимый и быстрообидчивый Ян обижался по мелочам. Прощать такое другу Алиса могла, но ее молодому человеку – не смогла бы. Возможно, просто у них были слишком разные натуры – Алиса понимала, что она не так эмоциональна и даже бывает жесткой с людьми. Возможно, Вера права, и у нее ледяное сердце.
Ну и ладно. Уже в пятницу с утра – на дачу. А за несколько недель все забудется и они с Яном снова помирятся.
11.
Пожилые дачники Иван Иваныч и Марья Марьяновна, как у них было заведено, в одиннадцать утра сидели и пили чай на своей просторной веранде. Солнечные зайцы прыгали по стеклянной вазочке с конфетами, по фаянсовым чайным чашкам и рельефному стальному боку электрического самовара, дрожали на белой скатерти и на дужке очков Ивана Ивановича, прикрывавшегося от них поднятой газетой, которую он читал.
Послышался дальний звук приближающегося автомобиля. Марья Марьяновна взяла со скамейки здоровенный армейский бинокль, приложила к глазам и навела его на показавшуюся на дороге, далеко, на въезде в поселок, странной формы бело-желтую каракатицу, похожую на черепашку.
Бинокль достался Марье Марьяновне в наследство от отца, капитана флота, и она находила эту вещь просто необходимой – хоть в