Немедленно поднялся шум, женщины испугались не меньше мужчин.
– Как это случилось? – спросила Алиенора сына, который продолжил читать письмо.
– Когда французы, срыв укрепления Фонтена, отступали, граф всего лишь с двадцатью рыцарями предпринял вылазку из Руана, чтобы напасть на них. – Ричард сердито тряхнул головой. – Как он мог быть таким безрассудным?
При этих словах его друзья, мать и сестра закатили глаза, но он не заметил. Смяв пергамент в кулаке, Ричард швырнул его на пол.
– Его под охраной отправили в замок Этамп.
Все понимали, что это значит – вызволить оттуда пленника невозможно.
– Филипп держит в Этампе свою постылую жену Ингеборгу, – едко заметила Алиенора. – Он может сберечь деньги, заперев их вместе.
Аббатиса Матильда удивилась, что король настолько ошеломлен, ибо считала его привычным к перипетиям и жестокостям войны. Не понимала она и общего огорчения, ведь граф Лестерский известен во всем христианском мире своими подвигами на Святой земле, и с таким знатным и прославленным узником наверняка будут хорошо обращаться. Но когда она потихоньку поделилась своими мыслями с Алиенорой, королева только молча посмотрела на нее, и в ее ореховых глазах мелькнуло нечто, от чего пожилая аббатиса содрогнулась. Настоятельница дала себе обет молиться за графа, ибо король и его мать явно полагают, что граф Лестерский нуждается в молитвах.
В начале июля Филипп вторгся в Турень. Он дошел до Лиля, когда разведчики предупредили, что в Вандоме его поджидает армия английского короля, преградив путь в долину Луары. Филипп поспешно отступил на несколько миль к Фретвалю и устроил совет со своими военачальниками.
В Вандоме, маленьком городке к северу от Тура, не было оборонительных стен, и его жители вполне обоснованно тревожились из-за возможной битвы неподалеку. Граф Вандомский куда-то исчез, но аббат Святой Троицы храбро явился в лагерь английского короля, чтобы потребовать королевской защиты для его аббатства и их реликвии, Святой Слезы, пролитой Спасителем, как гласила легенда, у могилы Лазаря. Ричард унаследовал от отца некоторую предвзятость к церковникам и быстро вышел из себя, но тут же забыл про аббата, когда прибыл герольд французского короля.
Он прискакал под белым флагом перемирия, однако тон его был воинственным. Осадив лошадь перед Ричардом, гонец с бравадой, которая понравилась бы Филиппу, передал сообщение от своего господина, сообщив, что король Франции намерен дать завтра поутру сражение.
Ричарда это не впечатлило.
– Передай своему королю, если наутро он не появится, я сам к нему приду.
Андре, Вильгельм Маршал и Гийен де л, Этанг подошли к Ричарду и наблюдали, как герольд покидает лагерь под хор насмешек и улюлюканье.
– Думаешь, завтра нам предстоит битва, сир? – спросил Гийен, удивленный вызовом Филиппа, поскольку настоящие