Денис не верил в существование Высших Сил, направляющих человека на его жизненном пути. По правде сказать, он и о самом пути-то не особо задумывался. Единственное, во что Денис верил и верил безоговорочно – это в самого себя. Ну может, еще в причинно-следственных связях и законе бумеранга ему сомневаться не приходилось, но вот разного рода мистику, под которой он подразумевал все, что не могло быть препарировано острым скальпелем научного подхода, Денис воспринимал как спасательный круг для слабых духом. А поскольку себя он к таковым не относил, то и в сверхъестественной обманке не нуждался.
Конечно, его блуждающей в безграничных просторах Вселенной одинокой душе было тяжелее, чем тем, кто существовал в тесной спайке с этим всемогущим Высшим сознанием. Не приходилось ему ждать помощи, поддержки или хотя бы утешения в черной, истыканной равнодушными звездами пустоте. И все же он предпочитал груз мрачного одиночества самообману. В действительности, он не был достаточно храбр, чтобы позволить себе стать уязвимым. Не мог довериться миру, в котором жил, даже когда становилось невыносимо одиноко, и все казалось бессмысленным.
Бывали, правда, минуты, когда ему хотелось обрести веру. Денис видел, как она умножает силы людей, но также он наблюдал и обратную сторону – их нежелание вырастать. Он считал, что в большинстве своем люди просто хотят оставаться детьми, у которых есть всемогущий поводырь – тот, на кого можно переложить ответственность за свою жизнь.
Мать Дениса, мягкотелая, суетливая и невероятно набожная женщина, корила свое чадо за бессердечность и черствость. Но Дениса это даже устраивало, он наивно полагал, что если согласиться со званием прожженного циника, то от него перестанут ждать благодеяний. Но мать ждала, и лучший друг Родик, и даже Катя, его драгоценная, невероятная, непостижимая и загадочная Катерина, тоже ждала от него чего-то такого, что ему было совсем не свойственно.
Катя пришла в его жизнь в один из самых мрачных периодов, когда невесть откуда нахлынула волна удушливой ипохондрии, и Денис из улыбчивого и энергичного человека, из жизнелюбца и непоседы стал вдруг превращаться в замкнутого и вечно раздраженного мизантропа.
Он не понимал природы этих перемен и, конечно, не мог справиться с накатывающим отчаянием. Он уныло наблюдал, как из его жизни уходят все привычные радости, просто потому, что он не видел в них больше смысла. Во всех своих занятиях Денис достиг, как ему казалось, максимальных вершин мастерства и теперь близоруко ощупывал материю жизни, в надежде отыскать новые способы коммуникации с миром.
Он писал статьи, делал переводы и не мог понять зачем, а главное, кому это нужно. Он убивал время конструированием – хобби, занимавшим его ум с детства, но понимал, что и это занятие не имеет, в сущности, ни пользы, ни пресловутого смысла. За что бы ни цеплялся его ум, каких бы призраков прошлых увлечений не призывал Денис, ничего не давало той радости и забвения, которых он искал. И только с появлением в его жизни Катерины все стало меняться, но не снаружи, а изнутри.
Денис по-прежнему писал дурацкие статьи, делал никому не нужные переводы, строчил за непутевых студентов курсовики и диссертации, играл на Гаванской в шахматы и нарезал километры по стройным линиям Васильевского острова. Но отныне все эти видимые явления обретали смысл – он делал это для Кати или вместе с Катей.
До того как по судьбе Дениса прокатился бульдозер, измолотивший все прежние радости жизни, его мало занимали любовные приключения. Его голова всегда была занята различными изысканиями, теориями, открытиями, да чем угодно, только не женщинами. Ясно-синие глаза с прищуром и темные коротко стриженые волосы обеспечивали ему то количество женского внимания к своей персоне, которое он мог выдержать. Любые же попытки склонить жадного до свободы молодого человека к постоянной близости, претерпевали неудачу. И только Катя взволновала его сердце. Впервые в жизни Денис увлекся девушкой, увлекся настолько, что позабыл о своих холостяцких привычках.
Катерина стала единственным сияющим ориентиром в его жизни, причиной, по которой стоило выходить из дома, работать и вообще просыпаться по утрам. Она обладала невероятной весенней красотой и легким смешливым нравом. Всегда воздушная, свежая, ароматная и ласковая, она пробуждала в нем тягу к жизни.
Он мало знал о женщине, безраздельно завладевшей его сердцем. За три месяца, что она освещала его дни и некоторые ночи, он смог выведать у нее только имя, адрес и кулинарные пристрастия. Катерина была веселой, но не многословной, и иногда Денису казалось, что ее смешливость и непринужденность напускные, что эта видимая легкость призвана скрыть какие-то беспредельные глубины, таящиеся ото всех. Но такие мысли он гнал от себя, предпочитая лелеять в сердце полюбившийся образ.
Было раннее утро. Денис спал, ему грезился чудный сон, будто он стоит на дороге, вдоль которой растут синие колокольцы, а ему навстречу идет Катерина. На ней длинное белое платье, в волосах венок, а в руках две свечи. Катя улыбается и что-то шепчет, но когда Денис срывается, чтобы побежать к ней навстречу, свечи вдруг вспыхивают, и ее белоснежные одежды загораются. Ощущение реальности происходящего и ужас, охватившей Дениса,