Зеленые цепочки. Герман Матвеев

людей и прислушиваясь к разговорам. Однорукого не было. Тогда он пошел по рынку и, выбравшись из толчеи, залез на лестницу рыночного корпуса. Отсюда было хорошо все видно, но из-за тесноты лица людей было невозможно разобрать. Мишка упорно искал в толпе запомнившуюся ему фигуру инвалида.

      – Мишка! – услышал он знакомый голос.

      Оглянувшись, он увидел Ваську, который протискивался к нему из толпы.

      – Куда ты пропал? Мы тебя искали-искали вчера… Думали, разбомбило… Завтра со Степкой хотели в больницах искать.

      – По делам ходил, – серьезно ответил Мишка. – А ты чего тут?

      – А я очереди продаю.

      Васька забрался на лестницу и, устроившись рядом с другом, объяснил, что это значит.

      – У ларьков очереди за картошкой, а как тревогу объявят, их разгоняют. Я, понимаешь, вон в тот подъезд запрячусь и жду. Как отбой заиграет, так бегом – и сразу к ларьку. Всегда первый. Хорошо платят. Видал?

      Васька достал из кармана пачку «Зефира», открыл ее и протянул Мишке.

      – Бери.

      – Я бросил курить.

      – Почему?

      – Так. Ни к чему это. Небо только коптить, – резко сказал Мишка.

      Васька с изумлением посмотрел на приятеля, смутился, закрыл коробку, повертел ее в руках и спрятал в карман.

      Некоторое время они сидели молча. Васька чувствовал, что с приятелем произошло что-то, о чем надо было говорить в соответствующей обстановке.

      – Где Степан? – спросил через минуту Мишка.

      – Дома, наверно. А что?

      – Ничего. Потом все расскажу. Пойдем к нему.

      Они выбрались на улицу и молча пошли к дому.

      7. РАКЕТЧИК

      Тревоги следовали одна за другой с небольшими перерывами. Наступили дни, когда сирены гудели по двенадцати раз в сутки. Особенно жестокие налеты были по ночам. Эшелоны немецких бомбардировщиков летели на большой высоте и сбрасывали бомбы во всех районах города. Навстречу им, в черное небо, по-прежнему летели разноцветные ракеты, пущенные таинственной рукой.

      Команда Мишки Алексеева из пяти надежных и проверенных друзей с вечера расходилась по разным улицам и добросовестно дежурила до утра. Днем ребята спали в красном уголке жакта*, где у них находился штаб. Каждый день в штаб заходил Бураков.

      – Ну, как дела? – спрашивал он Мишку.

      Тот пожимал плечами и вот уже третий раз отвечал одно и то же:

      – Плохо…

      Они садились к столу, вытаскивали карту Ленинграда, разглядывали ее и заново намечали посты на улицах и в переулках.