Надо именно что в прошедшем. Вы же знаете, что у него двое детей? Родились от разных женщин за последний год.
Прекрасная Дама.
Я слышала, но не верила. Я все ешё думаю, что Блок бесплоден.
Сын.
Сын.
Нет, я-то точно сын Александра Александровича. Скрывать всю жизнь приходилось, но знали все. И писатели, и начальство. И Женя Евтушенко всё знал. Как нажрётся – так давай мне завидовать! Вот, мол, ты из самого Блока, а я со станции Зима, из-под снегов сибирских. Хотя ни с какой не со станции, а с обычного Нижнеудинска. Да чего щас считаться, когда все померли!
Пауза.
Женя добрый был. Я никогда не просил у него взаймы. Мне платили за память родителя, немало. Спасибо всем.
Старуха.
Я видела его годовалым ребёнком: прекрасным, суровым, с блоковскими тяжёлыми глазами – тяжесть в верхнем веке. С его изогнутым ртом. Похож – более нельзя. Читала письмо Блока к его матери, такое слово помню: «Если это будет сын, пожелаю ему только одного – смелости». Видела подарки Блока этому мальчику: перламутровый фамильный крест, увитый розами макет Арлекина из «Балаганчика», – подношение какой-то поклонницы. Видела любовь его матери к Блоку. Узнав о его смерти, она, кормя сына, вся зажалась внутренне, не дала воли слезам. А десять дней спустя ходила в марлевой маске – ужасающая нервная экзема от задержанного аффекта. Мальчик рос красивый и счастливый. А тот папа так и остался там – на портрете. Будут говорить «не блоковский» – не верьте: это негодяи говорят.
Сын.
А я не понаслышке знал беспросветность западной жизни. У героя моей новеллы «Шапка по кругу» заветнейшая мечта – стать велогонщиком. Дело, заметьте, происходит в солнечной Италии. Он отказывает себе буквально в куске хлеба, лишь бы накопить лир (у них там лиры) и купить велосипед. Вот наконец она – искомая сумма! Но в кармане – представьте, дырка. Трагедия и отчаяние героя! Соседи – простые люди, такие же, как он, бедняки – пускают шапку по кругу. Обычная, представьте себе, классовая солидарность. Но – тут ещё один поворот сюжета! – потерянные купюры, представьте себе, в самом деле найдены. Слёзы наворачиваются на глаза, когда видишь этот безотрадный и страшный мир чистогана!
Доктор Розенберг.
Блока обманул какой-то врач лет 20 назад. Мошенник. Врачи умеют говорить то, что пациент хотел бы услышать. Блок не любит презервативов, потому что их лениво надевать. Самому лениво, а даме не всегда и поручишь. А тут вдруг получилось, что они не нужны. Отсюда весь сифилис. Счастье, что он с вами не спал, милостивая государыня. Власть врача, знаете ли, бывает пострашнее императорской. И даже диктатуры пролетариата. Поставят тебе ложный диагноз – и живёшь с ним всю жизнь, как заворожённый. Ни шага вправо, ни влево. А там уже и старость, и даже когда узнал истину, ничего изменить нельзя.
Сын.
И сестра моя жива была в долготу дней. Работала бутафором у папы в театре. На Фонтанке. В Большом, стало быть, драматическом. Сводная сестрица моя. Мы ладили.
Прекрасная Дама.
Саша всё равно тогда читал мне нотации.