2
Вся эта история происходила в России во времена Великой Перестройки. Мы сидели в Мойшином маленьком кооперативном ресторанчике в полном одиночестве. Изредка забегали алкаши с выпученными от похмелья глазами. Приняв сто граммов лекарства, они, как тени, быстро исчезали в никуда. Мойша выставил на стол нигерийский виски. На вкус этот виски, напоминал самогон бабы Кати, но вместо птичьего помета в букете присутствовал запах коровьего навоза. Так как товар – контрабандный, мне пришлось заплатить Мойше пятьдесят рублей за поллитровую бутылку этого чудо-виски. Для сравнения цен: баба Катя самогон на птичьем помете продавала за червонец.
Закусь Мойша предложил только ко второй бутылке шанхайского коньяка, которая мне обошлась в ту же цену. На стол был подан долгожданный салат, представлявший собой смесь укропа и петрушки, обильно посыпанный сельдереем и еще какой-то травой из меню колхозных буренок. За закусь мне платить не пришлось. Мойша щедро произнес: «За счет заведения!» Несмотря на то, шо это был явный суррогат, выпивка вошла в организм гладко. Захотелось выпить еще. Мойша готов был выставить на стол более дешевые напитки, но мне предлагалось залезть в небольшой долг.
– Эх, где моя не пропадала! Наливай, Мойша!
В этот момент в ресторан вошел молодой человек. У входа его остались ждать двое мужчин, по виду – сказочные гоблины.
– Гуляем, значит? А кто за сервиc платить будет?
– За какой сервиc? – поинтересовался Мойша.
– За спокойную обстановку в этом заведении!
– Я дико извиняюсь, но кто вы будете? – вмешался я в разговор.
– Мое погоняло Лапоть. А хто ты сам такой, если меня не знаешь?
– Моя фамилия, извините, погоняло – Рабинович…
Мойша решил взять инициативу в свои руки.
– Рабинович, как вам нравится этот шлэмазел?
Лапоть не понял:
– А что такое «шлэмазел»?
– Не что, а кто… Это фуцин, – пояснил я.
– А хто такой «фуцин»?
– Не «кто», а «шо»… Это то же самое, шо и шлэмазел.
– Интересные еврейские словечки. Нужно будет их запомнить, – успокоился Лапоть, решивший, что его никто не оскорблял. – А теперь вернемся к нашим баранам. Где бабки!
Мойша сделал вид, что ничего не понимает:
– Какие бабушки? У меня тут никакие бабушки не работают, кроме посудомойки – бабы Маши…
Лапоть обернулся ко мне:
– Рабинович! Ты по фене ботаешь?
– Ботаю… (А шо я ещё ему мог ответить?)
– Тогда проботай этому не догоняющему, что если завтра на рассвете он не отдаст нам штуку баксов, то закат уже не увидит!
Я посмотрел на Мойшу. Его вспотевшая обезьянья гримаса говорила о том, шо в переводе с фени нет никакой необходимости.
– А если Мойше нечем платить?
– Тогда вам придется дополнительно потратиться на ремонт заведения и на лекарства в аптеке.
– Не нужно!.. Не нужно!.. Я все понял! Завтра к утру постараюсь достать нужную сумму…
Лапоть, удовлетворенный ответом, удалился с гоблинами прочь.
3
Мойша стал чернее тучи. Он сел за стол и плаксиво запричитал:
– О, мой бедный и несчастный прадедушка… Он всегда мечтал умереть на исходе субботы… Разве он мог тогда подумать, что это счастье выпадет на долю его любимого правнука?
Я не выдержал:
– Мойша, закрой рот и включи свой мозган. Давай лучше подумаем, как тебе остаться живым на исходе субботы. Может, одолжишь нужную сумму у меня?
– Рабинович! Ты простой, как сибирский валенок. Если ты думаешь, что на сегодня, уже все законченно, ты глубоко ошибаешься! Сейчас появится конкурирующая с этими беспредельщиками фирма.
Мойша как накаркал. В ресторан ворвались очередные громилы. В отличие от лаптевских, они пришли не за деньгами, а погулять в ресторане за счет заведения.
– Хозяин! Накрывай столы! И неси все самое лучшее, покуда мы не разнесли твою контору! – крикнул от входа, судя по всему, главарь. В его руках был убедительный аргумент, который иногда стреляет.
Официанты засуетились, как в лучших ресторанах Европы. Не прошло и пяти минут, как столы ломились от осетрины, экзотических фруктов и всевозможных деликатесных салатов. Я посмотрел на нашу закусь, и от сравнения у меня забурчало в желудке. Бандиты принялись пировать. Как я понял из их разговоров, главаря звали Шнурок. Он стал поглощать один из салатов, но через мгновение бросил тарелку на пол:
– Ты