– В самом деле, дядя Константин, – подал голос молодой Зенцов, молчавший весь вечер, потому что не мог оторвать восхищенного взгляда от Новосильцевой и верил, что этого никто не замечает. – Хоть так, хоть этак, но Заславский решил нам помешать. Он ведь не рассчитывает на то, что мы подчинимся или сдадимся ему без боя? Конечно, нет! А вы как думаете, Глафира Васильевна? – слегка покраснев, обратился он к Новосильцевой.
– Почти так же, как и вы, – ободряюще улыбнулась она Зенцову, и он от удовольствия покраснел еще больше и совсем растаял.
– Глафира Васильевна считает, – сказал Яковлев, – что в нашей игре имеется еще один участник – сильный и полностью уверенный в себе. Скорее всего, из Кремля. У него другие цели. Она полагает, что конечном этапе операции нас за ненадобностью бросят в печку – как использованную ветошь.
– Вот видишь! – упрекнул Чудинов. – Глафира Васильевна понимает, а ты – нет.
– Фактов нет, кроме тех, о которых мы все знаем. Но их недостаточно для меня, – ответил он.
– Уход Заславского – самый важный факт, – заявила Новосильцева. – Но льщу себя надеждой, что о нас наши враги потом будут говорить как о павших героях. Или изменниках, которые убиты при сопротивлении, понеся таким заслуженную кару от отряда рабоче-крестьянской красной гвардии под командованием верного большевика товарища Заславского, который вовремя распознал врага… Бывший царь и его родственники и сопровождающие погибли от случайных выстрелов. Тут уж никто не будет виноват – на войне, как на войне.
– Думаешь, такого не может быть? – спросил Чудинов.
Яковлев размышлял еще некоторое время.
– На сегодня хватит, – произнес он. – Конечно, так или иначе, этот мерзавец не оставляет другого выхода. Он хочет крови – он ею захлебнется! Но надо еще раз всё взвесить. Для себя.
– Ну вот! – удовлетворенно сказал Чудинов. – Узнаю нашего бесстрашного боевика Костю Мячина!
– Выступаем ровно через два часа тридцать минут, – приказал Яковлев. – Порядок движения: в авангарде – пятьдесят человек под командой Зенцова и четыре ручных пулемета системы Томпсон. Два разъезда обеспечивают разведку на глубину пять километров в обоих направлениях. В центре поезда – тоже пятьдесят верховых, два томпсона. Старший – Чудинов. Николай Романов – непосредственно под моей охраной и контролем. Замыкает колонну отряд Гузакова. Ему придаются две тачанки с максимами и два томпсона. Тыл для нас наиболее угрожаем. Все! Вопросы? Нет? Каждый за свое дело!
Когда все поднялись из-за стола, он обратился к Новосильцевой:
– Вас, Глафира Васильевна, прошу еще раз пройти к Романовым. Посмотрите, что там и как.
Новосильцева бросила взгляд на матроса Гончарюка.
– Павел Митрофанович, у вас, наверное, свои неотложные дела?
Матрос широко улыбнулся. Пики его усов слегка отклонились в стороны.
– Самое