Ладони девушки вспотели, а в висках невидимые молоты застучали с удесятерённой силой. Решиться же провернуть в замке ключ было не легче, чем послать дворецкого к чертям собачьим.
– Открываю, открываю, – тоскливо сказала она, проворачивая ключ в скважине.
Распахнув дверь, девушка вновь встретилась с презрительным и высокомерным взглядом высокого старика. Взглядом крайне пугающим и жутким. Шатнер смотрел на неё, как на существо низшей каты, недостойное даже слизывать грязь с его начищенных штиблетов.
– Вы не слишком торопились, юная леди, – обвинительно начал дворецкий, буравя её отливающими сталью холодными глазами.
– А вы задались целью довести меня до белого каления, – с ходу выпалила девушка, собирая всю смелость в кулак. От дворецкого прямо-таки исходила волна накатывающего страха, готового растерзать её, и бросить на колени. И она боялась. Боялась, но всё равно продолжала, не отворачиваясь, смотреть ему в глаза.
– Вы мне дерзите, мисс Харт, – процедил Шатнер. – Я предупреждал миссис Гиллрой, что от вас будут одни проблемы. И теперь с радостью вижу, что мои предположения подтверждаются. Вы грубая, некомпетентная и вульгарная нахалка, которая недостойна и одной лишней секунды находиться в этом доме. И вы вдобавок крайне любопытная особа, любящая совать свой нос не в своё дело. Не так ли, мисс Харт?
Вот после этих недвусмысленных слов Элен почему-то окончательно стало не по себе. На что он намекает? Неужели её весьма смелые предположения были на сто процентов верными?
– Что вы хотите этим сказать? – растерянно пролепетала девушка. Её охватило странное чувство. Будто она попавшаяся на краже фамильного серебра воровка, которую бдительный дворецкий схватил за руку.
– Ничего, кроме того, что вы доигрались, – сухо сказал Шатнер, растянув тонкие, почти бесцветные, губы в снисходительной улыбке. – Я же насквозь вас вижу. И мне прекрасно известно, о чём вы думает, что вы делаете… Я знаю о каждом вашем шаге. Вы у меня давно на примете. Я слежу за вами…
Дворецкий выразительно указал на свои холодные, глубоко посаженные глаза, в которых Элен отчаялась разглядеть хоть что-то человечное.
– Вам бы сидеть да помалкивать. Не высовывать своего любопытного носа и не видеть дальше него. Но нет, вы начали вмешиваться в совершенно не касающиеся вас дела.
– Могу сказать одно, я совершенно не понимаю именно вас! – Элен храбрилась из последних сил, пытаясь не отступить под напором уничижающих слов. – И я не собираюсь терпеть ваши огульные обвинения незнамо в чём, и позволять