– Там, где ты всегда смрад! – глухо прорычал Белогор, не боясь разозлить бывшего друга.
Но тот и не злиться: хохочет, запрокидывая голову, что ж и не смеяться, он победитель. Но сейчас мне важнее Авилла.
Я подъехал к Белогору, держа шлем в руках, сырой ветер холодит мокрую от пота голову. Он успокоил свою лошадь и напряжённо глядел на отходящие к Солнцеграду рати Дамагоя.
– Он не отдаст Аву, – приговорил Белогор и не мне вроде, а себе самому.
– Что?!
– Станет в заложницах держать…. – прошелестел он в своей манере, сам с собой.
– Какого чёрта мы тогда… – вспыхнул я.
Он посмотрел на меня, в глаза постепенно возвращается здешность.
– Сделаем вид, что подчиняемся, – это уже мне. – Усыпим его ум. Он самоуверен, это ослепляет его. Это как ещё один союзник внутри его стана. Хорошо, что наш противник Дамагой, я хорошо его знаю и знаю, чего он хочет, – он посмотрел на меня: – Ты не слепни от ярости, держись, Ориксай. Мы вместе с нею сдюжим.
Не слепни от ярости, он шутит? Я едва могу дышать от лавы вулкана, взрывающегося в горле
– Она в плену, Белогор… Она там, где…
Чёрными от громадных зрачков глазами он взглянул в мои глаза.
– Теперь он не позволит обидеть её. Какой бы сволочью он ни был, но теперь он её в обиду не даст, – он снова перестал смотреть на меня.
Правда уверен или хочет убедить себя самого?.. Не даст в обиду… тот, кто обидел её ребёнком?..
Глава 3. Ошибка или данность
Я вошёл в мой шатёр, проверить, не упустили ли Авиллу на этот раз, с них станется, сбежит из-под носа.
Немного напуганная Доброгнева встретила меня, бросившись навстречу, грохоча серебряными украшениями, разлетевшись прекрасными чёрными косами, широким одеянием, полоснувшимся вокруг её полного тела.
– Что?! Что происходит, Дамагой? Что за движение?..
– Идём в Солнцеград, – улыбнулся я.
Я счастлив. У меня крылья на пятках. Я едва сдерживаюсь, чтобы не подпрыгивать.
– Как?.. – она улыбнулась тоже, отступая, боясь, коснуться меня, покрытого ошмётками грязи. – Правда?.. Они отступают?!
– Уводят людей из города, – добавил я.
– Зачем позволил? А если все уйдут?
– Что теперь? Пусть идут. На что они тебе?
– Быть не может… – покачала головой Доброгнева.
– К ночи въедем в столицу, ночевать будем в тереме, – сказал я, не переставая улыбаться. – Спасибо Аве, попалась, как глупый зайчонок в силки. Где она?
Доброгнева кивнула на соседнее, внутреннее отделение шатра.
– Там этот… Волк её стережёт, связал, сидит, глядит на неё, не отрываясь. Я опоила её дурманом, этот насильно влил… Бешеная, дерётся, дикая совсем девка! Вовсе не «зайчонок», – мрачно усмехнулась Доброгнева.
Я вошёл туда, вижу Аву на ложе, ох и грязна… и Волк подскочил, глядя на меня горящими