С детьми Эмилии было еще проще, чем с ней самой. Новое поколение. Вполне достаточно было включить телевизор и найти там какие-нибудь мультфильмы. Оба мальчика сразу выпадали из действительности на неограниченное количество времени.
Макс наелся быстро. Дети в комнате всё смотрели какой-то фильм. Тетя Таня была обладательницей довольно большого пакета каналов, за который исправно платила, и среди них были и семь каналов для детей, где постоянно крутили мультики и детские фильмы. Эмилия и Макс довольствовались коллективной антенной, и таких каналов у них не было. Теперь Колю и Веню невозможно было оторвать от семейного фильма то ли про касатку, то ли про дельфина, и он решил просто подождать, пока кино кончится, и не устраивать произвол. Сложив посуду в раковину и будучи изгнанным в комнату в ответ на предложение помыть посуду, Макс вышел из кухни и прошествовал на диван, стоявший в комнате у окна. На этом стареньком диванчике он провёл немало часов с очередной книжкой из стоявшего тут же рядом шкафа. Хлопнувшись на пыльное сидение, он устало посмотрел на зеркальные дверцы, за которыми рядами стояли книги. Пахло пылью и пирогом. От выпитого горячего чая его разморило, холод больше не донимал, и Макс позволил себе просто лениво рассматривать книги, как делал до этого много-много раз. Жюль Верн… Как он всегда завидовал его дружным между собой отважным героям! Джек Лондон. Тургенев. Гоголь… Он неизменно трясся в детстве от его «Вечеров…». Достоевский… Макс вспомнил, как лет в одиннадцать достал один из его томов, прочитал название на нём и тут же потащил его к тете Тане, смотревшей в другом углу комнаты какой-то слезливый дневной сериал.
– Тёть Тань.
– Чего, Максик? – голос был участливый, а глаза её по-прежнему крайне внимательно следили за тем, что происходило на экране.
– Это про кого? Книга про кого? Название чудное… «Идиот». Ругательное какое-то.
Она оторвалась наконец от телевизора и как-то странно посмотрела на него.
– Это про одного человека. Который был такой добрый, что другие не могли в это поверить и называли его идиотом.
Насколько он потом помнил нудные школьные разборы этого произведения, её описание было самым точным и ёмким.
Тот самый том по-прежнему стоял на прежнем месте. Он смотрел на него и вспоминал выражение лица тёти Тани, когда он спросил её:
– Это про кого?
Она говорила ему другое, но глаза её ответили:
– Это про тебя.
На следующий день дождь прекратился. Как отрезало. Люди щурились с утра на яркое