Проклятые не умирают. Алмаз Хафизов

насчет своего братца. Он не был ни героем, ни воином, о ком обычно слагают легенды. Обычный трус и погиб смертью труса.

      – Ложись на спину, – скомандовал лекарь, прикладывая свою ладонь под голову пациента.

      Он повернул его голову так, чтобы было удобно зашивать; потом принялся ловко орудовать иголкой, прижимая края раны друг к другу.

      – Ай, больно! Твою мать! – завопил Васик, стискивая зубы, но стараясь при этом не двигать головой, потому как иголка плясала прямо перед его глазом. – Ты же сказал, что больно не будет. Ай, проклятие!

      – Терпи, – сказал лекарь, продолжая шить. – Без обезболивающего ты бы уже откусил язык.

      – Потреплю, если принцесса Хельма мне потом покажет свои прелести. Ай, сука!

      – Зачем ты соврал королю? Тебя же могут повесить за это.

      Способность разговорить пациента – один из важных качеств хорошего лекаря. По крайней мере, так утверждал преподаватель хирургии магистр Дреус.

      – У меня был один случай, когда солдату пришлось сделать тридцать четыре шва. Ему рассекли бердышом ягодицу поперек. У всех задница поделена на два, а у него на четыре. Видел бы ты это зрелище. Кричал он так, будто его рожают второй раз.

      – Умеешь ты поддержать, костоправ, – усмехнулся Васик, строя на лице самые сложные гримасы. – Ваш король должен знать, как у воинов ломаются жизни из-за их ненужной войны. Потому и соврал я. Пусть вешает меня, мне все равно. Моего брата застрелили из лука свои же, когда он пытался дезертировать. Тока ты не говори никому. Не порочь его доброе имя.

      – Не буду. Но тебе ведь не все равно.