– Ну, как-нибудь, – предложила не самый лучший выход Ленка, – я же без телика осталась, и ничего.
– Нашла что сравнить. Мне машина нужна для работы, а тебе телик – для развлекухи.
Это была жалкая попытка сохранить воинственный настрой.
От Ленкиного низкого голоса, от полуулыбки на сочных губах, которые так и видел Славик, обида таяла, как пломбир под солнцем, стремительно и безнадежно. Нужно признать, Ленка была великой мастерицей дурить голову. Или все дело в нем самом?
Ну почему он такой конформист?
– Заменишь лобовое и на старой поездишь, – уперлась Ленка, и Славик мгновенно испытал раскаяние.
Ну чего он на самом деле? Пусть это будет самой большой неприятностью в его жизни – разбитое лобовое стекло.
– Лен, а давай в кино сходим? – вдруг предложил он, и Ленка рассмеялась:
– Давай. Чур я выбираю фильм.
Славка обожал, когда Ленка смеялась, и совершенно размякал. Ну вот, опять она на коне, обреченно подумал он, опять она из него веревки вьет.
Словно подслушав его мысли, Ленка в очередной раз обезоружила противника:
– Ладно, фильм выбирает наиболее пострадавшая сторона, то есть ты. Только учти, – добавила она, когда Славка уже решил, что все-таки Ленка умеет быть великодушной, – фантастику твою я смотреть не стану.
…При всей своей меланхоличности Таисия обожала жаловаться Светке и Наташке на жизнь и мужа, не гнушалась и легким поклепом. Очевидно, так обнаруживал себя скрытый темперамент.
Жалобы сводились к тому, что у Егора бизнес идет не очень хорошо, что деньги он выдает каждый день и строго на питание, что у нее все еще нет шубы, а пора бы – тридцать пять стукнуло. Да и брюлики могли бы быть поувесистей.
Скорее всего, это не были жалобы в привычном смысле – это было кокетство, способ выказать различие между нею и подругами: у меня есть муж, а у вас, дорогие Света и Наташа, – нет. Пусть даже с проблемами в бизнесе, пусть даже с возможным леваком, пусть с носками и трусами, зато свой собственный мужик. Есть с кем выйти в люди и к морю съездить.
Подруги нытье Таисии понимали как-то превратно и кидались врассыпную, стоило Егору переступить порог дома и застать их в гостях. Неестественные улыбки и поспешные сборы приводили его в бешенство.
– Чего они от меня как от чумного шарахаются? – недоумевал он. – Или я как-то отличаюсь от остальных людей?
Таська помалкивала и смотрела на мужа, как чихуахуа Барончик, склоняя голову то влево, то вправо. Она привыкла и не замечала, насколько мрачное выражение лица бывает у Егора.
Низкие надбровные дуги и глубоко посаженные глаза, плотно сжатый рот и выражение скуки на физиономии, а также манера поворачиваться всем корпусом – тут и не такие стойкие предпочтут ретироваться.
– Егорушка, –