Кротков протянул Кате моментальный снимок. На фотографии Эльдар держал в руках газету, так что она закрывала нижнюю половину его лица, но зато можно было разобрать дату. Газета была сегодняшняя. Значит, по крайней мере, сегодня утром Эльдар был еще жив. Но его взгляд… Катя достаточно хорошо знала Эльдара, он мог улыбаться, даже хохотать или, наоборот, стискивать зубы и играть желваками на скулах, и все это было только маской, его подлинное настроение отражали глаза, а сейчас его взгляд не выражал абсолютно ничего, как у сомнамбулы. Кате это не понравилось. Она хотела спрятать фотографию в сумочку (еще одно доказательство для милиции), но Кротков отобрал снимок:
– Сожалею, но отдать не могу. Уж очень хочется сохранить что-то на память о вашем талантливом друге. И хочется, знаете ли, поделиться затаенным: быть может, при расставании я преодолею природную робость и попрошу украсить фото автографом.
Помня о диктофоне, Катя попробовала разговорить Кроткова. Раз уж она рискует, то нужно хотя бы постараться, чтобы запись была как можно более информативной.
– Где вы его держите? Там хотя бы тепло? Вы знаете, что у него больные почки? – Катя понимала, что ее вопросы звучат глупо, но, может быть, Кротков проговорится. И по какой-то незначительной детали можно будет вычислить, где Эльдар, а значит, и освободить его.
Но Кротков не проговорился, он расценил ее реакцию по-своему. Она испугалась, а это именно то, чего он и добивался. Боится – значит, будет платить. Главное, не перегнуть палку, а то еще помчится, куда не следует, и все испортит.
– Вы еще спросите, что он кушает и вовремя ли ложится баиньки. Разве я или вот Сеня похожи на садистов, способных мучить невинных людей просто так, из любви к искусству? Если вы будете вести себя правильно, ничего с ним не произойдет. И хочу предупредить: никакой дурацкой милиции, это только наше сугубо личное, семейное дело – ваше и мое, и не нужно впутывать сюда посторонних, иначе я не отвечаю за последствия.
Катя согласно кивнула, продолжая играть роль испуганной девочки, что было не слишком сложно, поскольку она действительно была здорово напугана. Кротков поднялся и подал Кате шубу, давая понять, что аудиенция закончена:
– Сейчас вам пора домой – ведь предстоит мно-о-огое сделать. Что касается связи, милочка. Нашу следующую встречу хотелось бы провести в неформальной обстановке, так что приходить сюда больше не следует. Встретимся в субботу в двенадцать, у ресторана «Ореховый». Вы же не против, верно?
Катя пожала плечами и направилась к выходу. Кротков вернулся в свое кресло:
– До встречи. И берегите себя.
ЭЛЬДАР
9 февраля, день
– Послушай-ка, ангел-хранитель, как тебя звать по батюшке,