За окном мелькают города, какие-то серые селения, полустанки… И повсюду леса, перелески и снова леса… А как заехали за Урал, так и тайга пошла. Огромная, бескрайняя… Едут, а она все не кончается. Вот ведь какая силища! – восхищается Грачевский. Пойди выруби все это под корень – и тысячу жизней не хватит. А вот в газетах нет-нет да промелькнет что-то странное. Дескать, гибнет природа. Да какая ерунда! Кто ж ее губит-то? Вон, на сотни километров ни одного жилья, глядя в окно, думает Володька. Это в Америке, может, все подчистую уничтожают. Не случайно там не так давно прошел всеиндейский шаманский сход, где колдуны просили своих богов, чтобы те образумили людей и запретили им губить природу. Надо, говорят, вернуть земле то, что люди взяли у нее взаймы.
Правильно. Но у нас этого не будет. Никогда! От этих мыслей у Грачевского становится хорошо на душе. Великое это дело – сознавать, что есть на свете что-то незыблемое и вечное…
Часть первая
Глава первая
1
Тайга… Бескрайняя, беспросветная, затаенная. Исконная глушь и дичь, где нет на сотни верст никакого жилья, разве что зимовка лесоповальщиков да приютившийся на уреме у какой-нибудь шустрой холодной речушки поселок аборигенов. А так – все мари, мхи, лишайники, непроходимые чащобы. Случаются и горы, которые, вдруг вздыбившись над всем этим огромным пространством, уплывут лесистыми отрогами до самого горизонта. Ель, сосна, пихта, кедр… А еще багульник болотный, который восточные эвенки-орочоны называют по-своему – чанкиря, молодой ивняк – шикта – вдоль ручьев и рек; карликовый березняк – дывэча… И снова мхи, лишайники, мари… Все это тайга… Притихла и вроде дремлет. Но это только на первый взгляд, потому как каждая иголочка здесь, каждый листик и травинка начеку. Прислушивается тревожно к каждому шороху, вроде как чего-то боится. Дышит ровно и вроде не дышит. Замерла. Ветка не шелохнется. Ветерок гуляет по верхушкам деревьев, но в чащу сунуться не решается. Видно, боится заплутать среди елей и сосен. И ничего удивительного: здесь все так запутано, все так непонятно. И для ветра, и для человека. Это только живь всякая таежная пути в этом запутанном пространстве знает. Но на то он и зверь, чтобы хорошо ориентироваться в природе. Без этого нельзя, без этого не выжить. Вот и учится человек у зверя его повадкам да умению жить в тайге. Чтобы, значит, тоже не пропасть. Ведь тянет она, эта проклятая, к себе, ох как тянет!
Зачем бежит сюда человек? А бог его знает. Кто-то, видно, начитавшись книжек, за романтикой мчится, кто-то судьбу