В это время в туалет зашла Элиза с двумя рулонами бумажных полотенец. Настоящих белых бумажных полотенец, которыми люди пользуются у себя на кухнях. Они впитывали воду так же хорошо, как пляжные полотенца, и не шли ни в какое сравнение с той говнистой оберточной бумагой, что висела в нашем туалете.
– Слава богу, что ты их принесла, – сказала я. – По-моему то, что называется бумагой в этом туалете, это просто паршивый тонкий картон.
– А ты хоть и мокрая, но выглядишь неплохо.
– Ну, спасибо и на этом, – засмеялась я.
И тут сквозь облицованные плиткой стены до нас донеслась наша любимая песня, которую мы, скорее всего, будем крутить все лето. Мы завизжали и заторопились к выходу, сгорая от желания немедля броситься в пляс.
– Пусть Банди только попробует не разрешить нам сегодня танцевать допоздна, – сказала я, доставая из сумочки помаду.
– Да! Да! Кили, ты просто должна ее упросить! – воскликнула Элиза, наклоняясь над одной из раковин.
– Ну да, как же! Банди ненавидит меня почти так же сильно, как ненавижу ее я.
– Не понимаю почему. Ведь ты входишь в список отличников каждый семестр.
Даже сейчас ненависть нашей директрисы ко мне кажется мне каким-то извращением. Я очень хорошо училась – в основном у меня были пятерки – и всегда входила в список отличников. И я всегда активно участвовала в работе школьной модели Конгресса – во всяком случае, до той истории с Ливаем Хемриком.
Я расстегнула молнию своего промокшего пуховика, подумала было положить его на батарею, чтобы он высох, но потом передумала и с размаха швырнула его на пол.
– С этой минуты, – торжественно объявила я, тыкая в него пальцем, – ты уходишь на заслуженный отдых. Да здравствует Весенний бал!
Элиза повернулась ко мне, и ее лицо вытянулось.
– Кили, иди сюда, и я посушу…
Войдя наконец в туалет и увидев меня, Морган прикусила губу. Она уже стащила с себя все свои верхние одежки, сняла с юбки поддерживавшие ее резинки и переобулась в свои серебристые сандалии. Она не была насквозь промокшей, как я. Ее прикид был просто немного влажным.
– Давай, Ки, сушись.
Хотя всего в нескольких футах от меня на двери туалета висело зеркало, я не стала поворачиваться и смотреться в него. Мне это было без надобности. По тому, насколько я вся была мокрой, я могла судить, как ужасно выглядит