– По крайней мере, я не занимаюсь членовредительством. – Фыркнула она мне в подмышку.
– Тебе напомнить? – Протянул я, не сдерживая улыбки и, обнял ее одной рукой за шею, затем наклонился к ее уху, чтобы мои слова пробудили воспоминания, в которых она измывалась надо мной. – Например, когда тебе было лет тридцать отроду, ты пыталась разбудить меня с помощью котенка. Ты посадила его мне на грудь, а потом, когда он вцепился своими когтями в кожу, его отодрала. Между прочим это было очень больно!
– Все было вовсе не так. – Промямлила Аврора. – Я не специально! Котейка вцепился в тебя, когда я его хотела снять.
– Хорошо, допустим! А как на счет того случая, когда я лег в свою кровать, которая оказалась в грязи да еще закиданной колючими стеблями распотрошенных роз? Тогда я весь был в шипах и занозах. Ты точно желала мне смерти!
– Нет! – Оправдываясь, она посмотрела на меня. – Я уже давным-давно извинилась за тот случай. И к чему это все? Я была мелкой и ничего не соображала.
– Согласен! – Подтвердил я, списывая ее проказы на несмышленый возраст. – Но почему-то я единственный, кто был мишенью всех твоих шуток и «неосознанных игр».
– Ты был не единственный. – Еле слышно хмыкнула с улыбкой Аврора, уткнувшись мне в рубашку, чтобы я не мог увидеть, как в ее глазах куражатся бесенята, при вспоминании всех этих нелепых ситуаций.
– Я так и знал, что ты только притворялась неразумным детём! Так, подожди, я ни единственная твоя жертва? – Возмутился я с улыбкой. – Вот ты и попалась. – Стал щекотать я ее. – Но я уверен, что мне доставалось больше всех. Так что пришла теперь твоя очередь страдать.
– Хи-хи-хи-хи. Хр. – Заливалась от смеха, Аврора уворачивалась от моих острых когтей.
– Теперь я тебя все припомню. И то, как ты на моих волосах косы плести училась, а сама мне воронье гнездо начесала, а потом еще и подпалила, видите ли, магией исправить все хотела. На до мной тогда все ржали, как кони целый месяц, пока волосы не отросли снова. Ну, хулиганка! Ха-ха-ха. – Не удержался я от смеха, вспоминая былые времена и заражаясь ее раскатистым хихиканьем.
Дико хохоча и заливаясь от смеха, мы, щекоча друг с друга и считая ребра, перемещались по всей комнате, сшибая ногами и валяя по полу вазы с подсвечниками. Незаметно, мы очутились возле кровати. Аврора оступилась о лежащий на полу подсвечник и, спасительно ухватившись за ворот моей рубашки, полетела спиной на матрас, потянув меня за собой. Я очутился сверху, прижав собой ее к кровати. Мой смех застрял где-то глубоко в горле, когда я увидел ее счастливое лицо, до боли напоминающее любовь всей моей жизни.
Губы Авроры были всего в пару сантиметрах от моих. Меня бросило в жар. Толи от щекотки, то ли от возбуждения, все тело охватила мелкая дрожь. В голове все зазвенело, а всегда умиротворенное сердце пропустило удар.
Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум. Весь мир и все вокруг расплылось мутной кляксой. Здесь, в моих покоях,