– Так, – отрезала я. – Принять столько добра я не могу.
– Можешь, – настаивал Раф.
– Хорошо. Могу. Но не хочу.
Он снова чуть приуныл:
– Ну я же от чистого сердца…
– Угу.
– Ну не тащить же обратно.
Я изобразила усиленную работу мысли, наморщила лоб, сдвинула брови и, словно до чего-то додумавшись, заявила:
– Хорошо. Но с одним условием.
Раф закивал:
– С любым.
Не знал он моего коварства!
– Ты выпьешь вот это.
Заветный пузырек с антиприворотом я держала наготове, выискивая подходящий случай применить его по назначению.
– Хорошо.
– Это горько.
– Хорошо, – Раф протянул руку. Рука дрожала от нетерпения.
Он махнул отвар одним залпом. Поставил бутылку на стол, да так и остался с открытым ртом. Спросил хрипло:
– Что это было?
Неужели Паша опять ошиблась и подсунула что-то не то?
Надо было как-то выкручиваться.
– Это очень полезная настойка, – затараторила я. – Прекрасное лекарство. Отличный очистительный эффект. Все хвори снимает как рукой.
– Нет, Птица, – Раф медленно покачал головой. – Это не лекарство.
– А… что?
– Это отрава.
Он схватился за горло.
Тут уже я испугалась по-настоящему. Могла ли Паша приготовить яд? Могла. Но как она посмела подсунуть его мне?!
Я бросилась к Рафу и приобняла его за плечи:
– Тебе плохо?
– Да, – хрипел он. – Мне очень, очень плохо…
А вот артист из Ромки никакой. И голос звучит фальшиво, и поза нарочито картинная, и глазом хитрющим на меня искоса поглядывает – как среагирую.
– Врун несчастный.
Он прекратил паясничать. Сказал:
– Пошутить нельзя, да? А надо мной изгиляться можно? То одну дрянь подсовываете, то другую. Я вам опытный образец, что ли? Спасибо, один раз уже поучаствовал в эксперименте, еле жив остался. Больше не хочу.
– Ты участвовал в эксперименте? – живо заинтересовалась я, расставляя чашки и включая электрический чайник. – И где? В своей деревне?
– Чего сразу в деревне? Здесь, в городе. В институте.
– Давно?
– Чуть больше года, перед академом… Не, ты не подумай, там все официально было. Бумаги подписывали, договор… Извини, не могу рассказать, дал соглашение о неразглашении, секретность, туда-сюда… Слушай, Птиц, а может, мы бабушку пригласим на чай?
Я закусила губу. Если бы могла, я бы ее и чай пить, и обедать, и ужинать приглашала.
– Раф, ты же знаешь, у нее ноги…
– Я перенесу в кресло. Можно?
Баба Оля смущалась. Но и рада была невероятно. Она то улыбалась, то низко опускала голову, то на ее глаза наворачивались слезы.
– Все хорошо, – тихо сказала я, положив ладонь на ее