И такая досада взяла скупца, что он схватил эту дохлую скотину и потащил до мужичка. Нечего, мол, изгаляться над работными людьми. А на улице уже и рассвело, скупец и думает, скорей бы дойти, иначе увидит кто, насмешек не оберёшься и заметно прибавил шагу.
Поравнялся с домом мужичка, да и с размаху запустил в оконный проём дома. «Будет тебе изгаляться», – ухмыльнулся скупец, продолжив путь. Дохлая же скотина, шлёпнувшись на пол обернулась немалым количеством золотых монет, от блеска которых мужичонка и раскрыл глаза на печи. Но спросонья никак понять-то не может, что здесь происходит. Лишь протёрши глаза, он вспомнил про голос и выдавил из себя: Бог даст и в окно подаст…
– А что, и вправду дохлая тварь обернулась монетами? – спросила Лизавета, уверенная, что сказка наконец дошла до логического завершения и у Ефремушки не будет ни малейшего повода ворчать.
– Кто про то знает доподлинно, одно могу сказать: в каждой сказке есть маковка да истины.
В другой же раз Лизавета ни с того, ни с сего поинтересовалась его сердечными привязанностями. На что Ефремушка, вначале попытался отмолчаться, а после как бы оборачивая всё в шутку, произнёс:
– Да мне, госпожа, уж на тот свет пора. Заждались, поди…
– Ефремушка, тебе туда ещё рановато. – И сама, не ожидая от себя подобной запальчивости, продолжила. – Мы тебя еще женим!
– Госпожа Лизавета, стар я уже жениться, обзаводиться семьёй, – как-то грустно улыбнулся.
– Как это старый? Сколько тебе годков-то будет? Тридцать восемь? И ты говоришь старый? – Лизавета с нежностью взглянула на него, старые обиды давно бесследно растаяли, а более надёжного и верного слугу, нежели Ефремушка, днём с огнём не сыскать. Да и он, не ожидавший такого отпора на свою шутку, растерянно отвел взгляд.
– Ну будет тебе, Ефремушка. Это всё дорожные разговоры, дабы время занять, – успокоила его Лизавета.
И вот так в словесных перепалках они коротали дорогу от постоялого двора до следующего, скользили легко и лошади бежали резво, а где дороги были не шибко заезжены, так и они тоже шли тяжело, но в день вёрст по сорок-пятьдесят проходили, останавливаясь на ночлег в постоялых дворах.
Глава 5
Невдомёк было Лизавете, что Апраксин, выехавший из посёлка, оказался в заложниках у лихих людей. Будь при нём хоть какое оружие: холодное или огнестрельное, он вполне бы смог отстоять себя, а что сделаешь безоружным против нескольких человек. «Напрасно я не вызвал навстречу Ефремушку», – укорял себя Апраксин со связанными за спиной грубой бечёвкой руками.
Карета, запряженная в тройку