Не хочу стать марионеткой не только в лапах государства, но еще и в руках человека, который недвусмысленно напомнил мне кто я такая, кому я принадлежу, и что он может со мной сделать… От одной мысли, что я, в его понимании – вещь, которую можно обменять, продать и купить, кровь стынет в жилах.
«Жалкая, убогая потаскуха. Думаешь, твой возраст что-то меняет, тварь? Вы все здесь не более чем дырки, предназначенные для удовлетворения некоторых потребностей наших будущих клиентов.» – От мыслей о Маке меня отвлекает отвратительный голос из воспоминаний, больше похожий на шипение змея.
Прошло десять лет… и даже спустя столько занятий с Руфусом, я до сих пор иногда вспоминаю тот кошмар, через который пришлось пройти. Мотнув головой, отгоняю очередного призрака прошлого и сглатываю тошнотворный ком, хотя легче не становится.
Как бы там ни было, я не верю в то, что Карлайл вдруг решил обо мне позаботиться. Спустя пять лет, два месяца из которых мы с мамой провели на улице, прозябая под мостом, по соседству с упитанными крысами, пока я бралась за любую работу, и пыталась накопить на первый взнос за комнату, и место в клинике для мамы. Тяжелое было время. Но не настолько, как в годы Бесправия.
Как я и предугадывала, моя карета превратилась в тыкву. Еще несколько часов назад я с открытым ртом разглядывала высокотехнологичные зеркальные небоскребы Манхэттана, где каждый ночной огонек работает благодаря накопленной за день энергии солнца, а теперь блуждаю по скудному и пустынному Квинсу, где развитие остановилось году так в две тысячи двадцатом. Полное отсутствие высоток, лишь небоскребы из мусора, через каждый квартал. Серые, одинаковые бетонные дома без изысков. Клубы и «развлекательные» заведения – старые обувные или шоколадные фабрики, зазывающие внутрь одной убогой неоновой вывеской. Ощущение такое, словно жизнь здесь давно остановилась, а мы, низшие касты, это случайные выжившие, оставленные подыхать на дне цивилизации.
Не говоря уже о грязи, крысах, неприятных запахах, и целых палаточных районах, где живут бродяги и психически неуравновешенные люди, которых лечить некому. Живут они на крошечное пособие, выплачиваемое государством.
Конечно, не все так ужасно: сохранилось пара красивых парков, отлитый серебром фонтан и парочка особенных для меня, любимых мест: пляжи, старые кинотеатры, и фестивали, устраиваемые Низшими в сезон отпусков.
Кабаре, в котором я работаю, находится в двух шагах от моего дома. Судя по тому, что около входа в клуб валяется много мусора и разбитых бутылок, клуб был забит до отказа. Но сейчас уже пять утра, а значит идет приборка заведения и подсчет выручки – отличный шанс застать Оскара в своем кабинете и выпросить у него больше смен, на то время