Ночь после выпускного мы провели в пятизвездочном отеле, куда я заманил Кэнди, несколько раз пообещав ей, что между нами «ничего не будет». Черт, я действительно не собирался давить на нее, но три бокала вина слегка затуманили разум невинной малышки.
Она стала моим лучшим подарком на выпускной, и я распаковывал его медленно, аккуратно и бережно, хотя у самого пальцы сводило от желания, дыхание тяжелело, и не только дыхание… мой член буквально окаменел, как только она неуверенно и робко провела по нему своей маленькой ладонью, и тут же одернула руку.
Кэндис не была искусной любовницей, ей нечем было меня удивить, кроме искренности, нежности и возбуждающих меня, превращающих в зверя, пугливых взглядов. Но я не имел права снять его с цепи, выпустить на волю, поэтому любил ее долго и медленно. Еще никогда девушка не дрожала подо мной так сильно, но и не была настолько готовой, влажной, трепетной… и черт, упомрачительно тугой, сдавливающей мой измученный месяцами жажды ее тела, член.
Меня до сих пор бросает в жар, при мысли о той ночи. Просто потому что она выделялась в потоке одинаковых кукол.
Помню, как приятно было медленно двигаться в ее бархатных тисках, одновременно собирая поцелуями слезы ее боли.
А потом Кэндис не попрощавшись, уехала. Фактически исчезла, после проведенной ночи страсти. Обычно это я исчезаю на следующий день после секса, но этой девушке и тут удалось меня удивить и довести до грани, до скрежета зубов, до водоворота ярости, сковавшего грудную клетку. Макколэй передал мне, что Кэнди уехала в Европу – Руфус отправил ее в одну из лучших театральных школ, какие остались лишь там, за океаном. Первой моей реакцией было – взять личный самолет отца и полететь за ней.
Но этого не произошло. Обстоятельства оказались сильнее меня, или я просто был слишком горд, чтобы бежать вслед за той, что не удосужилась даже написать прощальное сообщение. Черт, она просто испарилась, словно не было посиделок с кофе в библиотеке. Словно не постанывала так сладко мне на ухо, и не впивалась в мою спину ногтями, и не произносила всяких привязывающих к ней слов.
«Мне так хорошо с тобой, Джек. Ты спас меня от самых страшных воспоминаний… я не думала, что это бывает иначе.»
И, несмотря на то, что я совершенно не понял смысл последнего предложения, мне было тоже хорошо с ней.
Но, как я уже сказал, череда обстоятельств не позволила мне догнать и вернуть беглянку: давление отца, вступительные экзамены в Гарвард, а потом еще и Бьянка приехала в Нью-Йорк. Отец хорошо