При приеме добровольцев в армию Рима их по одному приводили к центуриону, и тот внезапным криком в лицо начинал оскорблять добровольца. И смотрел: если доброволец краснел, то его принимали в когорту (у разъяренного быка глаза кровью наливаются), а если бледнел, то отказывали (бледнеют от страха), а римлянам в армии нужны были бесстрашные.
28 марта у фашистского режима России хватило ума арестовать 1000 только москвичей. Режим явно хотел, чтобы москвичи побледнели от вида силы его беззаконного произвола – от бессовестных, нагло фабрикующих дела ментов, от бессовестных судей. Да, не спорю, кто-то из этой тысячи арестованных и униженных, кто-то из их друзей и родственников при виде этого произвола и побледнел, но даже они запомнят на всю жизнь не только страх, но и ненависть к режиму.
А ведь кто-то и сразу покраснел.
Это не очень хорошо, потому что, нагло и беззаконно арестовывая и осуждая своих граждан, режим готовит тех, кто будет безжалостно расправляться с его холуями, готовит тех, у кого не допросишься пощады потому, что режим и холуи режима и этих людей 28 марта не щадили.
А это плохо, это не радует и говорит о дебильности режима.
Вспомним, в феврале 1917 года состоящее из либералов Временное правительство, свергнув царя, для защиты своей власти от страха вооружило 40 тысяч жителей Петрограда, назвав их милицией. Но уже почти все свободные мужчины были в то время на фронте, свободными оставались только студенты, гимназисты и прочие лица свободных профессий. И вот эта милиция из этих лиц начала сразу же мстить – начала убивать. Уже в первый день буржуазной революции, 28 февраля 1917 года, в Петрограде, прямо у здания Государственной думы, в котором и заседало Временное правительство, около трех часов дня были расстреляны 14 полицейских. А всего в Петрограде за время смены власти было убито и ранено 1443 полицейских, это практически каждый четвертый полицейский тогдашней столицы России. Трупы полицейских складывали штабелями на льду замерзшей Невы.
Как тут ни сетуй, а получается, что царская полиция это как-то заслужила. Заслужила и в глазах тех, кто перед ней, всесильной полицией, краснел, и в глазах тех, кто бледнел.
Вообще-то, кровавого переворота нельзя бояться (если нет иного выхода), но кровавый переворот – это брак даже тех, кто переворот планирует. Это нехватка у этих революционеров ума провести дело без крови.
И уж тем более кровавый переворот не должен готовить сам режим. Но это правило для умного режима. А с тупого режима что возьмешь?
Ведь вот насколько даже царские слуги до Николая II были умнее при подавлении бунтов. Это же только любимец Поклонской, Николай II, начал кровавую цепь бунтов, и начал тем, что побоялся выйти к народу 9 января 1905 года и приказал расстрелять идущих к нему его подданных. Да, был риск, что в идущей к царю толпе какой-нибудь революционер попробует выстрелить в царя, но ты не мужчина, если всю жизнь хочешь прожить без риска, тем более – ты не царь! Николай II и не был настоящим царем – это был ленивый и самовлюбленный