– Как видите, если и не очень литературно, то, во всяком случае, убедительно, – сказал Аркатов, откладывая в сторону листок вскрытия.
– Продолжая осмотр трупа, кроме уже известных вам документов на имя Красновой, я нашел на нем вот этот маленький медальон с буквами «Г» и «Я», католический молитвенник со свастикой на переплете и обрывок письма, написанного по-немецки, всего в две строки… А это три фотографии, снятые нашим фотографом с убитой. Вот отрывки из письма и их перевод. – И он, кладя на стол перечисленное, прочел:
– …«Нужно полагать, что эта задержка сможет приостановить хотя бы на…» – здесь пропуск, а сбоку приписка карандашом – «прекрасно», – вот и все, но приписка эта сделана по-английски. Итак, как видите, налицо запутанный клубок. К этому добавлю еще следующее. Из опроса лиц, первыми обнаруживших труп, выяснилось, что «Краснова» (так пока будем называть ее) была сброшена со студебекера, шедшего в колонне автомобилей к переправе, но как она попала в колонну, никто не знает. И второе – часть машин этой колонны принадлежит штабу тыла польской дивизии, стоящей на отдыхе у местечка Вязы. Шоферы машин и провожавшие грузы сержанты и офицеры, опрошенные днем, ничего не знают. Вот телефонограмма из дивизии, – и Аркатов положил ее рядом с остальными вещами «Красновой».
– Метки на белье есть? – спросил я.
– Меток нет, но белье иностранного происхождения, – сказал капитан.
– Сложный переплет, – сказал генерал, – тут все – и латинские буквы, и немецкое письмо, и английская приписка, и даже польский молитвенник. Что вы сами думаете об этом, капитан?
– Решения пока нет, товарищ генерал, но эта смесь, конечно, подстроена недаром. Несомненно, нас хотят запутать. С одной стороны, «Краснова» и ее хозяева как будто бы немцы, все как бы клонится к тому. И свастика на молитвеннике, и покушение на вас, и фронт в ста километрах отсюда, все это говорит о немцах, но зачем немцам запутывать нас? Мы с ними воюем, им не надо прятать своей удачи. Если они сумели взорвать у нас под носом дом, – в этом их достижение, а наш промах. Если они каким-то образом могут ввести в наши военные органы своих агентов, – в этом их успех, а наше упущение. Если они в уже занятом нами двадцать дней городе безнаказанно ведут какие-то дела, это тоже признак их умения и ловкости… Основываясь на всем этом, я думаю, что им незачем было бы кивать на кого-то. Но, по логике вещей, мы и так должны подумать, что тут орудуют немцы и что вся эта таинственная чертовщина с привидениями – дело гестапо. Не так ли?
– Мне тоже дело кажется сложнее, – сказал генерал. Он взял медальон и, оглядев его через лупу, сказал: – «Г» и «Я», что это – истинные инициалы убитой или тоже для отвода глаз?
Я промолчал. Аркатов пожал плечами.
– Вы помните, что днем, посылая вас на расследование смерти этой женщины,