– Сколько же вам лет? – воскликнул Обухов.
– Вполне достаточно для того, чтобы заслужить уважение правоверных… Если все вопросы исчерпаны, займёмся тем, ради чего меня выкрали из родного дома.
– Ещё раз прошу прощения! Я в долгу не останусь.
– Человеческие страсти и человеческие страдания оставляют джинна равнодушным, – говорил гость, смешивая в фарфоровой вазе какие-то снадобья, с экзотическими ароматами которых не могла справиться даже сверхмощная система принудительной вентиляции. – Но мне известны минеральные и растительные средства, способные вывести его из состояния отрешён– ности.
Он вылил в вазу бутылку минеральной воды и принялся энергично взбалтывать получившееся пойло. У Обухова, предусмотрительно пересевшего подальше, запершило в носу.
– Это надо выпить? – с дрожью в голосе произнёс он.
– Обязательно, причём всё до последней капли.
– А меня не стошнит?
– Непременно стошнит. Средневековые арабы поили этим снадобьем боевых верблюдов, дабы те не ощущали боли, страха, усталости и полового влечения… Пейте! – Гость протянул вазу Обухову.
Тот пригубил отвратительное пойло, содрогнулся, зажал левой рукой нос, сделал несколько глотков и бросился в туалет, находившийся буквально в пяти шагах.
Даже через толстенную дубовую дверь было слышно, как его там выворачивает наизнанку. Гость тем временем быстро и сноровисто осмотрел комнату – проверил содержимое ящиков письменного стола, заглянул под ковёр, обстучал стены и пол, взял пробу пепла из камина.
Когда Обухов вернулся назад – бледный, растрё– панный, с висящей под носом соплёй, – гость уже находился на прежнем месте и как ни в чём не бывало потряхивал вазу.
Пытка возобновилась. Обухову удалось допить верблюжье снадобье только с пятого захода. Его вырвало ещё пару раз, но уже не столь интенсивно. Сделав небольшую передышку, он невнятным голосом поинтересовался:
– Ну как там ощущает себя мой джинн?
– Зашевелился, – ответил гость. – Разве вы сами это не ощущаете?
– Я ощущаю себя так, словно выпил полведра денатурата, смешанного с коровьим помётом… Вам бы не джиннов вразумлять, а алкашей от запоя лечить… Безотказное средство.
Язык Обухова заплетался, а в глазах появилось бессмысленное выражение, свойственное душевнобольным, пропойцам и людям творческих профессий. Гость затянул заунывный мотивчик и, сидя на пятках, принялся раскачиваться в завораживающем, постепенно нарастающем ритме.
Когда Обухов окончательно впал в транс, восточный гость, под личиной которого скрывался оперативный сотрудник особого отдела майор Цимбаларь, приступил к допросу:
– Как тебя зовут?
– Костя, – замогильным голосом ответил Обухов, судя по всему, утративший власть над своими словами и поступками.
– Фамилия?
– Обухов.
– Воинское