Во второй половине сентября, когда немецкая группа армий «Центр» усиленно готовилась к генеральному наступлению на Москву, группа армий «Север» продолжала активные действия под Ленинградом. Не имея возможности создать достаточно мощную ударную группировку для очередного штурма города, немецко-фашистское командование в начале октября вновь вернулось к идее его полной блокады. В первой половине октября в полосу группы армий «Север» прибыли 250-я испанская («голубая») дивизия, 212-я и 227-я пехотная дивизия из Франции, 7-я авиаполевая дивизия из Греции и 2-я пехотная дивизия СС из Германии.
Блокада Ленинграда с суши вызывала резкое ухудшение продовольственного положения в городе и на фронте. Руководству обороной города пришлось сократить нормы выдачи населению основных продуктов питания. В течение сентября-ноября они снижались пять раз. С 20 ноября были введены самые низкие нормы хлеба за всё время блокады – 250 г рабочим и 125 г – служащим и иждивенцам. Начался голод, возросла смертность среди населения.
Несмотря на это, ленинградцы под руководством городской партийной организации направляли все свои усилия на борьбу с врагом, на преодоление неимоверных трудностей и лишений.
ЦК партии и ГКО принимали срочные меры, чтобы облегчить положение осаждённого города. На помощь сражающемуся Ленинграду пришла вся страна. Битва за него стала важнейшей частью общей борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Для защитников и населения Ленинграда со всех концов страны направлялись эшелоны с продовольствием, топливом, вооружением, боеприпасами. Однако доставлять грузы в осаждённый город становилось всё труднее. Транспортировка грузов осуществлялась по Ладоге, ставшей для ленинградцев Дорогой жизни, в исключительно сложных условиях под непрерывным воздействием вражеской авиации, нередко в штормовую погоду.
Ленинградцам предстояло пережить суровую блокадную зиму. Они стойко сражались и работали, зная, что о них помнит вся страна. Чувства и мысли ленинградцев в своих стихах выразила Ольга Берггольц, находившаяся в осаждённом городе:
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слёзы,
Что называлось страхом и мольбой.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
Не поколеблет грохот канонад,
И если завтра будут баррикады, —
Мы