Троцкий, тот просто приходил в ярость, когда кто-то заикался, что он Бронштейн. Троцкий – фамилия, кстати, дворянская. Однажды к нему, второму человеку в молодой Советской республике, пришла делегация сионских мудрецов и стала просить, чтобы поубавили террор и реквизиции, мол, это и по евреям тоже ударяет. Демон революции ответил, что он по национальности коминтерновец и частными вопросами не занимается. Впрочем, когда ему не доверили руководство всемогущим Госпланом, Лев Давидович заявил: «Это из-за того, что я еврей!» Члены ЦК глянули друг на друга и рассмеялись. Кстати, я в молодости, работая в Бауманском РК ВЛКСМ, застал «комсомольцев 1920-х», искренне считавших себя интернационалистами по «пятому пункту». Правда, дети и внуки многих из них в 1970–1980-е уехали из СССР на историческую родину. Видимо, половым путём «интернационализм» не передаётся.
Но вернёмся к главной теме нашего разговора. Так в чём же дело? Почему я, чувствуя себя русским, испытываю, некий дискомфорт в России, как, впрочем, и многие мои соплеменники? Поверьте, прежде чем усесться за эти заметки, я долго колебался, мол, стоит ли так подставляться? В нашей стране «русская тема» в открытой публицистике если не запретная, то и небезопасная: тронув её, легко прослыть русским националистом, а это совсем не то, что литовский, молдавский или грузинский националист. В нашем языке слово «националист» в отличие от английского имеет отчётливо отрицательную, как сказали бы специалисты, коннотацию. А сочетание «русский националист» – это вообще ярлык, который по оранжевой опасности приближается к жёлтой звезде времён фашистской оккупации. После публикации этих заметок, полагаю, меня выставят вон из многих престижных общественных органов, из того же Совета по культуре и искусству при президенте. Жаль, конечно, но судьба Отечества важнее, а она напрямую зависит ныне от русского вопроса.
Теперь обратимся к истории. Бывая на Маросейке, где я когда-то родился, прохожу мимо доходного дома, выстроенного в начале XX века, и всякий раз мне бросается в глаза табличка: «В память о тех, кто ушёл из этого дома и не вернулся. 1932–1937. 1941–1945». Со второй парой дат всё ясно – Священная война. А вот первая озадачивает. Разве те, кого уводили из этого дома с 1917 по 1932-й, не в счёт? Их не жалко? К тому же те, кто «ушёл и не вернулся в 1932–1937», дружно и без особых угрызений совести заселились в квартиры тех, кого уводили в 1917–1931 годы.
Первопрестольная перед революцией была не такая многоплемённая, как ныне, и выходит, речь идёт в основном о русской элите: инженерах, учёных, педагогах, деятелях культуры, чиновниках, присяжных поверенных, купцах… Именно они населяли богатый дом, высоко вознёсшийся