Фридрих-Вильгельм был весьма восприимчив к соображениям порядочности и постоянства в дружбе; вдобавок он чувствовал, что Германия обязана императору Александру, ибо если бы тот последовал совету Кутузова и вступил с Наполеоном в переговоры после перехода через Березину, исход событий был бы совсем иным. Он выказал чувствительность и к поистине необычайной горячности Александра (по собственному рассказу Гарденберга), ибо с некоторым суеверием относился к дружбе с ним. Растроганный до глубины души, Фридрих-Вильгельм бросился в объятия Александра и поклялся ему в верности. Но Александр сказал, что верности короля недостаточно без верности его министров, а в ней у него есть основания сомневаться. Позвали Гарденберга, и разговор, начавшийся с королем, закончился с премьер-министром. С последним объяснение получилось столь же бурным, и, после тщетной попытки сопротивления, министр был вынужден сдаться и обещал поддержать политику Александра и Фридриха-Вильгельма.
Идея, которую они намеревались защищать сообща, сводилась к передаче России наибольшей части польских провинций при одновременной передаче Пруссии всей Саксонии. В своих романтически-честолюбивых планах Александр особенно стремился завладеть Варшавой, которую при последнем разделе передали Пруссии, дабы отделить голову от туловища и превратить несчастную страну в труп. Александр хотел получить оба берега Вислы, чтобы обладать Варшавой, то есть головой и сердцем туловища, которое намеревался воскресить, и достаточной территорией на левом берегу, чтобы столица нового государства не находилась на границе. По этим причинам он желал получить всё герцогство Познанское, то есть оба берега Варты.
Скрепив узы с Пруссией, снова договорились, что Россия перейдет через Вислу и получит ее левый берег, поднявшись по нему весьма высоко. Тем не менее в Пруссии она должна была зайти в направлении Варты настолько далеко, насколько далеко зайдет Пруссия