исчезнет какая-то нота. Но вот командир отключает гравицапу (никто не знает, когда и отчего к гравитационным колоннам кораблей прилипло это прозвище), корабль всем весом опускается в воду и начинает покачиваться на волне. Прощальная россыпь отбиваемых на клавиатуре команд, и по очереди уходят в спящий режим или выключаются корабельные устройства, системы и механизмы. С гудением опускаются заслонки реактора, убирая торсионные поля, в рабочей зоне затухает маленькая копия солнца. Тускнеют световые панели, корабль погружается в сумрачную дрёму. Зато резче и отчётливей становятся прочие звуки. Гулко отдаются шаги по коридору, а звук упавшего с пульта электронного ключа отдаётся в ушах пушечным выстрелом.

      Шипение воздуха при разгерметизации, жужжание открывающегося люка, и экипаж начинает собирать вещи, на ходу обмениваясь информацией, где и что каждый собирается делать «на берегу».

      – За Никиткой, конечно. А потом… потом домой, все планы завтра и только завтра. А вы, командир, куда? – Елена на ходу прихватывает собранные в хвост волосы зажимом.

      – Я, пожалуй, на корабле останусь. Не в корпус же тащиться, в самом деле? Проветрюсь на берегу и назад.

      – Тогда сейчас – с нами, – бесцеремонно подхватывает Аркадия под локоть Семён Плетнёв, второй абордажник «Тюленя». – Такой выход грех не обмыть! Провернём в «Тошниловке» как следует, потом можно и по делам разбегаться.

      Отказываться нет ни повода, ни желания. Со сборами тоже никаких проблем – ввиду отсутствия выбора, идти нужно в форме. Не в корабельном же комбинезоне в кабак соваться. Там не поймут. Дикари-с.

      На самом деле кабак в Кемп-тауне (не путать с названием планеты, там без дефиса) именовался «Арарат». Как ещё может называться заведение, хозяином которого является Вазген Айвазов? «Эребуни»? Не смешите мои тапочки, – сказал бы какой-нибудь господин с Новой Одессы, – кто тут знает за эти буни? А «Арарат» все пили, да.

      Трёхмерная проекция великой горы украшала собой вывеску заведения. Вот только иначе чем «Тошниловка» в поселении кабак не звали. От слова «совсем».

      Кормил Вазген теми же разносолами, которые приелись давно на армейских кухнях. А откуда взять другую еду? Не выросла ещё. Зато водочку господин Айвазов изготавливал самолично, по семейным якобы рецептам. На самом деле ресторатор просто смешивал спирт с ключевой водицей, добавляя сохранённые в бардаке эвакуации перец или лимонную цедру. Кому что по вкусу. Зато обстановка была самая что ни есть ресторанная. С белыми скатертями, чистой посудой и столовыми приборами из литой нержавейки. Ближе к вечеру между столиками начинал ходить пожилой скрипач Яша, за малую мзду исполняя музыкальные пожелания подвыпивших клиентов. Играя, Яша нежно держал кормилицу-скрипку и понимающе смотрел в лицо клиента. И иногда доставал-таки до души, выжимал слёзы из таких зубров, что казалось там не только души, там и сердца-то давно нет, один имплант с ядерной батарейкой.

      По причине утреннего времени пустолазов с «Тюленя» хозяин встретил лично, принял