– Я не могу быть уверен в своём предположении, – продолжал начатую речь грек. – Чтобы твёрдо увериться, надо долго наблюдать больного. Я должен вернуться ко двору императора, я – его собственный лекарь. Но могу оставить у вас Феофана. Пусть его молодость тебя не смущает. Он – мой племянник и уже много лет помогает мне в работе. Он сам уже хороший лекарь. На крайний случай Феофан сможет связаться со мной. И ещё… Хворь, о которой я тебе рассказал, обычно проявляется у мальчиков, когда они начинают становиться мужчинами. И порой наступает облегчение, если больной вступает в брак, то есть если у него появляется женщина. Так что, если мыслишь женить сына, князь, сделай это. Возможно, тогда он станет выздоравливать.
Ярослав смешался.
– Но ему и двенадцати нет, лекарь!
Стефан усмехнулся:
– Я и не говорю, что это надобно сделать прямо сейчас. Просто постарайся найти князю невесту и не тяни с его свадьбой.
Феодора, которой муж в тот же день всё рассказал, твёрдо встретила весть об угрожавшей сыну опасности. Она не поняла толком, что за болезнь отыскал у князя Фёдора знаменитый грек, да и сам Ярослав не очень в этом разобрался. Но опасность, со слов лекаря, была реальна, и о ней не стоило забывать[16].
Как и пообещал Стефан, его племянник Феофан остался в Новгороде и по просьбе Ярослава Всеволодовича поселился в княжеском тереме. Юным князьям было сказано, что молодому греку хочется больше узнать о рецептах русских лекарей и получить в незнакомой стране собственный опыт врачевания.
Фёдор с Александром только обрадовались этому. Они уже были рады приезду нового своего друга Данилы, с которым было необычайно интересно. Что до Феофана, то он к тому же недалеко ушёл от них по возрасту – ему сравнялось семнадцать, а выглядел он и того моложе. Юноша быстро стал понимать русскую речь, начал говорить по-русски и охотно общался с младшими князьями. Он, хотя и знал для своего возраста неизмеримо много и был уже настоящим опытным лекарем, отличался тем не менее живым и весёлым нравом, любил смеяться, рассказывать всякие занимательные истории, и юные князья быстро его полюбили.
Александр, кроме того, вскоре убедился, что Феофан, как и он сам, – отменный наездник и так же любит лошадей. А вскоре лекарь доказал, что может при случае и безошибочно выбрать хорошего коня.
К концу того лета в Новгород вновь прибыл греческий плавучий караван. И на сей раз на площадь Торга собрался чуть не весь город. Греки, кроме вин, тканей, изысканных украшений, привезли и три десятка лошадей, купленных в Персии.
– Феофанко, поможешь мне коня себе выбрать? – приступил Саша к новому приятелю. – Князь-батюшка обещал подарить мне, коли смогу сам объездить. Будет первый мой собственный конь. Дружинники говорят, что только тот конь твой, коего