Глава 9
После того, что произошло на дворе у Никитки, Федорец сразу ушел в лес – ему грозила яма-тюрьма за нападение на воеводского тиуна. Несколько дней он бродил вокруг свого села, случилось даже, что ночью прокрался домой, чтобы взять краюху хлеба. Хотя Данило дал соседям взаймы денег, чтобы те уплатили оброк, и надеялся и от тиуна откупиться – благо удалось кое-что скопить в урожайные годы, – но было уже поздно: наместник прислал стражников устроить на сына облаву и обязательно схватить его.
Федорец подался в лесную глухомань. Трудно сказать, чем бы все кончилось, но на этот раз парню повезло – он спас в лесу сына верейского воеводы. Горяч был молодой боярин. Преследуя раненого сохатого, оторвался от других охотников, конь его расшибся о дерево, а он, упав, сломал ногу. Должно, так бы и пропал, если б на третий день на него, полуживого, не набрел Федорец. На руках вынес молодца из леса и дотащил до Вереи. В благодарность наместник не только простил Федорца, но велел взять ратником в дружину.
И понеслись вихрем боевые годы!..
Московские полки вместе с полками ростовчан, владимирцев, ярославцев и других русских городов под началом великого князя Московского Дмитрия идут в поход на Тверь. Великий князь Тверской Михаил, сговорившись с ордынцами и Ольгердом Литовским, вознамерился отнять у Москвы великое Владимирское княжество…
Под Волоком Ламским верейская дружина присоединилась к остальным полкам. Москвичи и союзные рати подошли к Твери, но приступ был отбит. Началась длительная осада. Хотя Дмитрий Иванович предложил Тверскому князю заключить мир, поставив единственное условие – тот должен отказаться от своих замыслов, Михаил Александрович не согласился: он ждал помощи от Ольгерда. И действительно, большая рать литовцев вскоре подошла к тверским рубежам. Навстречу ей выступили полки москвичей, ярославцев и верейцев во главе с одним из самых любимых и прославленных воевод великого князя Московского, Дмитрием Боброком, выходцем из Волыни. Заняв городок Зубцов, союзные воины вышли на прирубежные с Литвой земли.
Места были глухие, незнакомые, лесные дебри то и дело перемежались непроходимыми черными топями. Поводырь, перебежчик из Твери, завел москвичей в девственную, нехоженую чащу. Прикинувшись, будто заблудился, стал просить Боброка, чтобы тот разрешил поискать дорогу. Его хотели казнить, но тот не позволил. Посоветовавшись