Я не говорю, что пора бы что-то изменить, дело лично каждого.
Учитывай это, я предложил только посмотреть со стороны.
Приятного чтения.
Головокружение.
После смерти родителей, я остался один. Не буквально, у меня есть много братьев, друзей у меня была девушка, но это все не то, как бы банально не звучало. В последнее время до их смерти я особенно остро чувствовал свою связь с ними, так, как будто такого человека как я не может существовать без них. Ровно так же, как человек не может существовать без сердца, мозга, лёгких или других жизненно важных органов. Они ничем не болели, так что ничего не предвещало этого происшествия, просто череда событий привела к такому конечному результату. Мама умерла спустя два года после папы, как бы она не старалась, но избавиться от одиночества без него она не могла. Так же, как и я сейчас. Жизнь каждого человека я сравнивал с хорошим сценарием фильма. Каждое событие связано в сложную цепочку взаимодействий, влияющих друг на друга. Никто не встречает человека просто так, он обязательно «выстрелит» в другой сцене. Таким образом, я не могу не брать ответственность за смерть своих родителей, да и в целом за что-либо происходящее в жизни людей, со мной знакомых. Дело не во мне «важном» – с точки зрения моей философии, каждый влияет на каждого, поэтому я стараюсь вести себя максимально рассудительно общаясь с людьми. Не хотелось бы, чтобы моя роль в сценарии кого-либо привела к плохому исходу. Получается плохо, но я правда стараюсь.Я проснулся. Голова кружилась, но не болела. Да и вообще ничего не болело, что означало только одно – я снова проснулся пьяным. Мой телефон как обычно выключен, я в той же одежде, в которой приходил домой.
– Хорошо хоть туфли снял, – речь даётся тяжело, перед этим нужно откашлять этот раздражающий ком в горле. – Да что же это такое.Я кинул телефон на зарядку и прошел на кухню. В соседней комнате лежало двое таких же пьяных тел. Мой друг, Серый, с какой-то из вчерашних подруг. Остальные, видимо, смогли-таки дойти до дверей, чтобы уйти. Им нечего боятся, тут их никто не обидит, хотя, конечно, их мамочки так не считают. Да и хрен с ними.
– Досидел, таки, – я закрываю дверь, чтобы та не смущалась, когда поймет, что вчера она так и оставалась открытой.
Я давно уже перестал пытаться досидеть до момента, пока все разойдутся. Сижу себе в кайф, потом память отрубается, и я просыпаюсь в кровати. Уже даже не стыдно за то, что вчера было, потому что все остальные в этой компании такие же. Черт с остальными.
Девочки не ушли. Одна лежала на столе в тарелке, использовавшейся для окурков. Такое часто случается, когда в маленькую пепельницу уже никто не попадает. Так я и понял для себя ту самую песню. Кухня моя была именно такой: белые обои (просто заштукатуренные стены) и, покрытая слоями различных сигарет и черного пепла, посуда. Вот и весь секрет. Всё, что угодно может быть пепельницей: тарелка, стакан с соком, разбитый бокал, собственная рука. Я посмотрел на свою руку – она была обожжена. На трезвую будет стыдно, но это случится еще не скоро.
Вторая принцесса накрыла себе в ванной. Я вспоминал. Она боялась ложиться со мной в кровать и показательно утащила плед и одеяло. А мне так всё равно было бы на её присутствие.
– Шо ты, подруга? – я любил переходить на свой старый сленг, общаясь с этими девочками. – Движуешь?
– Мг, – протянула она. – Вызовешь такси?
– Ты живёшь через дорогу.
И она снова заснула. Для неё это уже привычка – засыпать вот так в чужих квартирах, так что она даже не задумывалась, где находится. Её шелковистые светло-каштановые волосы испачкались и, почему-то, мне стало так обидно. Наверняка, она каждый раз так готовится к приходу сюда.
В двери всегда заходят настоящие королевы – манерные, юморные, стараются даже участвовать в дискуссиях. А уходят ободранными, с поджатыми хвостами, хоть и пытаются держаться грациозно и всё так же манерно улыбаться. Эта, как обычно отлежав половину лица, не сможет поднять уголок рта, так что получится явно не то, что она хотела. Так что и относится к ним по-королевски, я не собираюсь. Так себя вести – это их выбор. Я неоднократно предупреждал.
Я смотрел на ту русалку в ванной с такой ехидной ухмылкой, что увидь меня кто-либо из старых друзей, наверняка отбил бы пощечину, а то и просто ушел от меня. Мне хотелось облить её с рук водой, но она так свернулась калачиком, прижав хрупкими руками тонкие коленки, что я просто растаял. Я принёс теплое одеяло из своей комнаты и завернул это создание в него. Она помягче примостилась на пледе и улыбнулась. Я ушёл.
Беспорядком это назвать было нельзя. Типичный притон из документальных фильмов, которые показывали нам в начале средней школы. Я вернулся в свою комнату и включил телефон. Тут же прозвенел звонок.
– Тоха, ты будешь на парах?
– Нет, – я пытался сделать болезненный голос, хотя знал, что давным-давно никого уже не обману этим, – приболел что-то. Может к третьей.
– Бухал