По ту сторону трубки послышалось сопение оставшегося без конфеты ребёнка. Когда-то эти звуки действовали на меня удручающе, я была готова сделать что угодно, лишь бы не слышать их. Потом привыкла.
– Аааа, – минуту спустя нашлась Илонка. И затараторила. – Слушай, Пузатикова, я же тебе зимой апельсины носила. Я не спрашивала, можно или нет. Я просто шла и несла. А ты!..
Ну всё, поехали. Сейчас вспомнит, как в детстве я у неё совочек отняла… Ведь дёрнул чёрт! И чего я в ту песочницу полезла? Будто других рядом не было. А пусть и не было – не беда, в мячик бы поиграла, или в куклы. А то и совочек так себе, и ведёрочко. Теперь расплачивайся. Ох, лучше бы я со Светкой Громовой куличики лепила.
– А как совочек ты у меня!..
– Ладно, ладно, успокойся, – пошла я на попятную. – Что там у тебя?
Илонка успокаивается так же быстро, как и заводится, и когда начинаешь ей уступать, голос у неё становится мурлыкающий.
– О, Пузатикова, видела бы ты его! Такой лапушка, никаких эмоций не хватит. Весь отполированный, блестящий. А пахнет!
– Ты о ком?
– Портмоне. У Сашки завтра день рожденья. Забыла? Я ему портмоне купила. У него старый, а этот новый, из змеюкиной кожи. Дорогой, правда, но могу я любимому мужчине хороший подарок купить? Вот, купила.
Действительно, у Илонкиного ухажёра завтра день рожденья. И не день рожденья даже, именины. Да и не ухажёр он, а так, крутит она ему мозги, на подхвате держит. А он старается, в рестораны водит. И меня заодно. Но чего-то не хочется. Нудный он, и приятели его нудные. Бабки на халяву рубят и красуются, пиры закатывают. Мажоры.
– А я здесь причём?
– Как причём? А посоветовать?
– Так ты его уже купила.
– И что? Всё равно посоветуешь. Жалко тебе?
– Не жалко. Если хочешь – посоветую. Но обратно ты этот кошелёк всё равно не понесёшь.
– Не понесу.
– Тогда чего советовать?
Илонка опять засопела, настраиваясь на очередное воспоминание, но я быстренько сказала:
– Иду, – и положила телефон в сумочку.
Серёжка по-прежнему стоял рядом, уткнувшись глазами в пол. Мог бы в коленки мои уткнуться что ли, или в блузку… Нет, не быть ему генералом. Если всю жизнь смотреть мимо, то ничего не увидишь – не тот кругозор. Подвернулся случай – пользуйся, а пол и в старости разглядывать можно.
– Вот что, дорогой, ты поздороваться приходил? – спросила я.
Он кивнул.
– Тогда привет и до свиданья. У меня экзамены.
Я помахала ему пальчиками и вышла на улицу. Жара. Отовсюду жара – от людей, от машин, от мыслей. Как я ненавижу эту жару! И пыль. Когда жара – всегда пыль. Въедливая. Волосы потом не промоешь. Это у Илонки стрижка под мальчика, ей всё равно, а у меня волосы густые, длинные, развеваются. У меня на них шампуни уходит больше, чем у Абрамовича бензина на яхту. И никакой прибыли, одни расходы.
Илонку я увидела сразу. Она стояла у входа в свой арифметический институт