И вдруг Рейна услышала единственный спокойный голос, сухо произнесший:
– Возможно, если ты поставишь его на ноги, то парень вспомнит, что у него еще пока есть язык.
Однако тут и Теодорик решил вмешаться, как-то вдруг вспомнив, что тоже умеет говорить:
– Это же леди Рейна, милорд, вы душите ее…
Черт бы побрал этого идиота! Неужели он не мог сказать об этом в более деликатной форме? Великан был настолько поражен, что отпустил Рейну, просто разжал пальцы – и она с грохотом упала на пол у его ног.
…Они стояли вокруг нее, три огромных, ошеломленных рыцаря. Они были слишком поражены, чтобы двигаться или говорить, просто стояли, уставившись на нее с самым возмутительным любопытством. Если бы Рейна так сильно не ударилась, она наверняка разразилась бы громким хохотом, ибо это действительно было достойным завершением проклятого дня.
Однако для девушки во всем том было мало смешного, и она с озлоблением произнесла:
– А вообще это неплохой способ проверить, нуждаются ли каменные плиты в замке в обновлении или ремонте.
Она вряд ли могла сказать что-либо, способное сильнее разозлить великана. И если бы это даже и было возможно, то лицо его, наверное, превратилось бы в настоящий костер, таким пунцовым от возмущения оно было в тот момент.
Тем временем Рейна немного пришла в себя, однако не настолько, чтобы подняться без посторонней помощи. Все, на что она оказалась способной, – это встать на четвереньки. Господи! Как же сильно хотелось ей сбросить с себя эту груду железа! Никогда еще не была она такой неуклюжей и беспомощной. Рейна решила, что как только ей все-таки удастся снять доспехи, они будут брошены в огонь! Однако мысль эта принесла ей мало облегчения, ибо она не видела для себя ни единого шанса избежать гнева великана, который готов был вот-вот на нее обрушиться.
Два железных тиска, которые были, по предположению Рейны, его руками, сгребли ее в охапку и, на мгновение задержав в состоянии невесомости, поставили на ноги так, что глаза Рейны оказались чуть ниже груди великана. Она не рискнула взглянуть выше, ибо запросто могла свернуть себе шею, пытаясь разглядеть черты лица рыцаря. Поэтому Рейна просто отошла на несколько шагов назад и на мгновение замерла от удивления.
Это лицо, еще недавно казавшееся ей просто блестящим пятном, было теперь хорошо ей видно: золотые брови, прямые и густые, были гораздо темнее светлых волос, имевших тот же золотистый оттенок и ниспадавших на его необъятные плечи плавной волной. Между двумя скулами, обтянутыми загорелой кожей, выглядывал правильной формы нос, а над квадратной, немного тяжеловатой челюстью, красиво оттенявшейся темной бронзовой щетиной, находились