и голос. Кажется, закрой он глаза, и все равно сможет мысленно нарисовать каждую черточку, каждый штришок и изгиб. Скверно все это, потому что шансов у него нет. Совершенно никаких шансов. Анна на него и не смотрит, а если и обратит внимание, то только чтобы выругать или высмеять. Ясно ежу, бесит ее Сашка со своими неумелыми ухаживаниями и уже окончательно достал. А он гибнет от своей безответной любви, как «Титаник» во льдах. Съехал по учебе на одни тройки, стал дерзким и колючим, а ведь на первом курсе был добряком и душой компании. Дома с матерью бесконечные ссоры. Знает Сашка, что мать права: папашка свалил к молоденькой, денег дает мало, матери приходится крутиться на двух работах. А она еще нестарая, красивая, ей мужика хочется, чтобы ухаживал, замуж взял. Ирка, сеструха, совсем ребенок, в четвертом классе. Кому ж помогать по дому, по хозяйству, как не Сашке? А он, как во сне, слоняется по квартире или уйдет на целый день, а возвращается за полночь. Правда, весь последний год он подрабатывал в сервисе у Козюли, приносил домой кое-какие деньжата, но бо́льшую часть их тратил на себя же. А уж насчет того, чтобы убраться, полы там помыть или посуду – тут Дрон вообще полный ноль. Вот мать и обижается, ругается с ним. Еще ее, конечно, доводят его оценки. Диплом нужно писать, а у него хвостов куча за прошлый год. Преподы звонят, жалуются. А что толку жаловаться, когда Дрон уже совершеннолетний и ростом метр девяносто. Как говорится, поздно пить боржоми.
В кармане у Дрона затренькал телефон. Звонила мать. Он поколебался, борясь с искушением не отвечать, но все-таки принял вызов.
– Ты где? – с ходу наехала она. – Ты мне утром когда обещал быть?
– Не помню, – процедил Дрон.
На самом деле он отлично помнил, что мать просила его в половине седьмого быть дома. Ирка в очередной раз валялась с ОРВИ, а мать не хотела брать больничный. Сегодня она работала до ночи, и Сашка должен был накормить температурившую Ирку ужином и проследить, чтобы она выпила лекарства.
– Совести у тебя нет, Саш! Ребенок больной целый день один. Я ей позвонила, у нее тридцать восемь и шесть! Ничего не ела с утра. Где ты шляешься, черт тебя побрал?
Голос матери задрожал и сорвался. Дрону стало стыдно. Он подавленно молчал. В трубке слышались всхлипывания.
– Ма, ну чего ты? Иду я, сейчас буду. Из-за этого реветь?
– Не из-за этого, – хрипло проговорила мать.
– Что еще случилось?
– Зуб сломался, Саня, передний. Раскрошился начисто. Я теперь как баба-Яга.
Сашка сочувственно вздохнул. Зубы у них – это семейное.
– Имплант надо ставить, – печально проговорила мать, – а денег нет. Отец обещал дать, но не смог. Сказал, им с Лизой надо путевки в Таиланд выкупать…
Лизка была новая отцовская жена, чуть старше Сашки, а понтов выше крыши. То ей в Таиланд, то на Канары, то брюлики, то еще что. Сашке стало жаль мать. Он был в курсе, почему она так убивается из-за зуба – к ним в кафе пришел новый менеджер, симпатичный
