Салфетку помните? Там был нарисован земной шар и ползущие облака. Он вдруг понял, что это его картина. По его душевному масштабу, по его пониманию белого света и устройства жизни. И началась невероятная беспримерная история. Легенды тогда были невероятные. Говорили: «А чего вы хотите? На Бондарчука работают восемь или двенадцать заводов. Что делают заводы? Заводы льют пушки. Какие пушки? 1912 года. Пушки на лафетах льют. А остальные что делают? А остальные шьют формы. Какие формы? Французской армии, русской армии, генеральские формы. А шитье мундиров осуществляют золотошвейки». Меня тогда на «Мосфильме» еще не было. Но то, что я вижу на экране… Вот я, например, снял двадцать картин, но ни в одной из них у меня нет даже малой толики того, что было сделано в этой картине. Причем масштаб этого дела соразмерный масштабу души Сергея Федоровича, в этом весь номер. Соразмерный, а не выдуманный! Он, конечно, был невероятным. Как невероятными были и несчастья, которые сыпались на него на этой картине в таком изобилии.
