Фрэнсис Бэкон не был ученым в полном смысле этого слова. В отличие от Галилея, Гильберта, Браге или Кеплера Бэкон не являлся специалистом в какой-то определенной области знания, если не считать, конечно, юриспруденцию. Фрэнсис Бэкон был реформатором науки. Он видел свою задачу в том, чтобы создать универсальные принципы научного познания. Для Бэкона было важно продумать и желательно воплотить в жизнь всеобъемлющую совокупность условий (методологических, социальных политических и экономических), при которых наука была бы возможной в качестве постоянного процесса извлечения знания из природы и производства технологических инноваций. Отдельные содержательные проблемы науки, заключавшиеся в неверном истолковании природы, были, с точки зрения Бэкона, обусловлены фундаментальной проблемой отсутствия ясных и надежных принципов развития науки в целом3.
Этой реформе научного знания посвящен главный, многотомный и незавершенный труд Фрэнсиса Бэкона – «Великое восстановление наук» (The Great Instauration Magna). Слово instauration, т. е. обновление или реставрация отсылает к характерному для эпохи модерна и, возможно, впервые проявляющемуся именно у Бэкона обращению к историческим образцам. Бэкон не делает на нем такой сильный акцент, как поздние европейские авторы более поздних периодов, но указывает на преимущества античной атомистической натурфилософии, ссылаясь в первую очередь на Демокрита. Это обращение связано с критическим отказом от позднеантичного и средневекового обоснования научного знания, сохранявшим во времена Бэкона серьезнейшее институциональное и теоретическое влияние на науку.