Дедушка был уже далеко и звал его. Мальчик подбежал к нему и, как обычно, взял за руку. И вдруг в голове его мелькнула потрясающая мысль: он нагнулся, набрал ковшиком ладони снег и лизнул…
– Не ешь снег! – сказал строго дед, отряхивая варежку внука.
– Но он вкусный!
– Здесь он грязный, – улыбнулся дед, а потом, подмигнув, добавил: – В сквере он намного чище…
Когда они дошли до парка, за которым была мэрия, пошел снег. Пошел снег, и стало темнеть, и было хорошо смотреть на желтые фонари в парке. Или же можно было просто стоять и, запрокинув голову, смотреть вверх, на черное небо, и чувствовать на щеках, губах и ресницах обжигающие снежинки. Мальчику было хорошо, тепло и даже жарко, и он поел-таки вкусного чистого снега, и щеки его пылали…
Мальчик огляделся и увидел деда, сидящего одиноко на скамейке. Он был весь в снегу, сквозь который кое-где чернело его старое пальто. Он сидел, как-то съежившись, держа руки в карманах. Мальчик понял, что деду холодно.
– Пойдем домой, папи, я устал, – сказал мальчик и поцеловал его в чисто выбритую щеку, как-то удивительно пахнущую дедушкиным «Шипром». Аршак Ашотович улыбнулся, улыбнулся так, как всегда улыбался, улыбкой, которую мальчик будет помнить вечно и вспоминать, когда становилось трудно.
– Пойдем, – сказал он, – тати[9] приготовила что-то вкусное.
Аристакес снял мокрую от снега варежку, и Аршак зажал в своей теплой руке маленькую ручонку внука. А мальчик подумал, что, несмотря ни на что, рука у деда даже без перчатки всегда теплая.
Хорошо было вернуться в теплый светлый дом после снежных сказочных улиц, освещенных желтыми фонарями. И по всей квартире разносился запах чего-то очень вкусного, и Аристакес догадался, что бабушка приготовила то, что он очень любит: котлеты. Он любил горячие котлеты запивать горячим сладким чаем.
Бабушка снимала с него пальто, а он все время норовил вырваться и прыгал от возбуждения.
– Тати! Я ел чистый снег! – крикнул Арис, не выдержав. Бабушка сурово сдвинула брови и посмотрела на деда. А тот тихо рассмеялся.
– А если он заболеет? – спросила сердито бабушка Сона. – Что я скажу Ашхен?
– Не заболеет, – уверенно ответил дед Аршак.
– Отвечать будешь ты! – Бабушка повернулась и ушла на кухню.
Аршак все еще смеялся.
– Бабушка ничего не понимает, – сказал он Аристакесу, а Аристакес пошел в кухню и сел на табурет. Бабушка колдовала у плиты.
– Снег был вкусный и чистый, так что я не заболею, – сказал он, и бабушка уже улыбалась.
– Скажи дедушке, что мы сейчас будем ужинать, пусть режет хлеб.
– Тати, а можно я это сделаю? Я уже большой!
– Нет. Он ведь дедушка! Хлеб всегда режет дедушка.
Аристакес встал и вышел из кухни, но бабушка остановила его:
– Завтра мама приезжает…
И Аристакес почувствовал, что немеет от счастья.
– Мама? МАМА?!
– Да.