Когда требовалось, он был решительным и даже суровым. Но, как и полагается истинному командиру, он о своих подчиненных заботился, следил, чтобы они не ссорились, чтобы Боча, например, не задирал более слабого Макапку.
– Губки кра-а-асные, личико не-е-ежное, ручки бе-е-елые, – противным голосом тянул, бывало, Боча, дразня симпатичного Вадика. – Девица-раскрасавица!
Для Макапки не было ничего обиднее такого сравнения. У него даже слезы выступали на глазах от жгучей обиды. Иногда он не выдерживал и бросался на оскорбителя с кулаками, зная, что ему достанется.
Макапка (Вадька Макапьев) был из интеллигентной семьи и действительно отличался ладным сложением и красивым, почти девчоночьим лицом. Но характер у него был совсем не девчоночий. А еще он всегда первым подхватывал новые идеи Ромки, потому что тоже был выдумщиком и мечтателем. Предложит, например, Ромка играть в альпинистов, покоряющих Джомолунгму, которой временно становился один из расположенных поблизости гаражей, Макапка тут же подхватит: мол, надо образовать связку, то есть всем привязаться к одной веревке. Связка – это когда все отвечают за каждого. И кто-то непременно должен сорваться с кручи, а остальные – удерживать его над пропастью, как это принято у альпинистов. И еще обязательно водрузить на снежном пике флаг.
Как и Ромка, Вадька любил читать, но больше читал всякую заумную литературу: энциклопедии, справочники, тогда как Ромка предпочитал книжки о путешествиях. Остальные вообще ничего не читали. Да и телевизор почти не смотрели, потому как большую часть времени проводили во дворе.
У Макапки была сестра Лиля, на год младше его и еще более красивая. Всякий раз, когда Ромка видел, как она, тоненькая, будто невесомая, со скрипкой в черном футляре, направляется в музыкальную школу, он забывал, что он суровый командир, и в душе у него рождалась нежная и немного печальная мелодия, какую, должно быть, исполняла на своей скрипке Лиля.
Глядя на Макапку, он всякий раз дивился, замечая в лице приятеля милые черты его сестрицы. Особенно в улыбке: улыбался Вадька точь-в-точь как Лиля.
Может быть, из-за этого сходства Ромка всегда брал его под свою защиту.
– Заткнись, Боча! На себя посмотри! – обрывал он задиру, когда тот чересчур донимал ранимого Макапку.
– А че мне на себя смотреть? Я на девчонку не похож, – ухмылялся тот.
Надо признать: на девчонку он походил меньше всего. Ушастый, лобастый, с носом-картошкой, от загара почти черно-лиловый, как баклажан, он скорее смахивал на отпетого хулигана. Таковым он и слыл во дворе. Но Ромка считал его не хуже и не лучше других.
Бочей его прозвали из-за брата, так как его старший брат тоже был Боча. А тот, скорее всего, получил это прозвище оттого, что часто засиживался в пивном баре и выпивал по восемь кружек пива за один присест. Старший Боча успел уже и в армии