– Я, вашбродь, в темноте вижу чуть хуже, чем днем. На охоте с батей научился. А в тайге кабан да лось могут и не дать второго выстрела… Да этот и поприметней был. Тока вот пулю жалко на такую тварь…
Глава 31
Вот, вроде бы все дела сделали. Автомобиль на ходу проверили, бочку с горючкой «пленные» холуи любезно закатили в кузов. Далее последовали наши нехитрые пожитки, «все, что нажито непосильным трудом» – ящик гранат, то бишь эрзац-авиабомб, мешок с затворами от винтовок (выкинем по дороге), пистолеты немцев – маузер К.96 в деревянной кобуре, принадлежавший ранее фельдфебелю, и два офицерских «игрушечных» маузера-1910. Жалко, что люгеров у них нет. Свое место занял металлический ящик из радиофургона, в котором лежат шифровальные книги, документация на самолеты, графская папочка и заветный портфель оберст-лейтенанта. Рядом, кинув на пол кузова пару одолженных в доме тулупов и перинку, казаки бережно укладывают раненого.
Под боком у него лежат завернутые в портьеру ружье, шашки и кинжалы. В том числе и те, что пойдут на презенты начальству. Далее следует ящик консервов и остальные «плюшки». Хозяйственные казаки обшарили все в поисках полезного и, самое интересное, кое-что нашли. В штабной машине из багажника достали странный агрегат, немного напоминавший то ли водолазное оборудование, то ли изолирующий противогаз. Кожаный шлем с круглым иллюминатором, забранным решеткой, баллон с надписью «Sauerstoff» (в голове опять шепот двойника – «кислород»), цилиндр, присоединенный к шлангам, еще какая-то металлическая хрень…
Это они, типа, в пруду дайвингом хотели заняться? Или я чего-то еще не знаю? Надо будет в лагере расспросить пленного, зачем ему такой девайс. Отдаленное сходство с противогазом вызывает некоторые опасение. Оберст-лейтенант уже в кузове, привязан к крюку, забитому в борт предусмотрительным Михалычем. Штабс-капитан забрался сам, хоть и кривился от боли.
Теперь надо что-то решать с нашей помощницей. Оставлять ее тут нельзя – изведут или замордуют. Отвезти к родне, если таковая есть поблизости. А если нет? И, кстати, где она сама?
Ганна стоит в пяти шагах от меня. Поймав мой взгляд, нерешительно подходит поближе.
– Пан официер! Нельга мяне тутачки заставацца, гэтыя прыбьюць! Вазьмице да сябе! Усё робиць буду – и кухарыць, и сцираць, усё, што кажыце!..
– Ганна, я для тебя не «пан официер», а… Денис Анатольевич. (А как еще она может ко мне обращаться? Командиром называть? Ха-ха три раза…) А с нами идти – далеко и опасно. У тебя поблизости какая-нибудь родня есть? Может, тебе у них остаться?
– Дзядечку командир! Богам прашу, вазьмице!.. У мяне тут тольки дзядька жыве, ён на чыгунке працуе. У яго сямья вяликая, я абузай буду! Вазьмице, дзядечку!..
Сама чуть не ревет, племяшка новонайденная. Видать, услышала, как ко мне казаки обращаются и решила тоже подлизаться в надежде, что не откажу. И ведь, правда, плохо ей тут будет после нашего ухода.