Мюрат в полной мере исполнил приказы Наполеона, прибыв в Байонну 26 февраля, как предписывали ему инструкции. Отъезд оказался столь внезапным, что он не взял с собой ни офицеров Главного штаба, ни лошадей для личного использования. С Мюратом отправились лишь адъютанты, которые должны сопровождать офицера его звания – маршала, великого герцога и императорского принца одновременно. Он разослал их во всех направлениях, чтобы узнать расположение и размещение корпусов, наладить с ними сообщение и подтянуть к себе. Таинственность инструкций Наполеона ранила его тщеславие, но он столь ясно угадывал цель, и цель ему так нравилась, что он не просил большего и принялся за дело, пунктуально исполняя волеизъявления своего господина.
В Байонне царила неразбериха: прибывавшим войскам, состоявшим из новобранцев и недавно организованным, недоставало как всего самого необходимого, так и опыта, который может заменить всё.
Мюрат, обладавший острым умом и наученный командованию великими уроками и постоянными выговорами Наполеона, провел в Байонне несколько дней, чтобы навести там хоть какой-то порядок, разобраться, что исполнено, а что запаздывает, и уведомить об этом императора, дабы тот исправил необходимое. Затем Мюрат отбыл в Виторию. Он пересек границу 10 марта и в тот же день прибыл в Толосу. Если и существовал главнокомандующий, который мог понравиться испанцам своим милым лицом, воинственным видом, открытыми и совершенно южными манерами, то это был, конечно, Мюрат. Он был создан, чтобы нравиться и внушать почтение, и бесспорно, именно он, из всех французских принцев, лучше всего подходил для того, чтобы подняться на трон Испании. Позднее мы увидим, какой большой ошибкой было предпочесть ему другого.
Население баскских провинций встретило Мюрата с великими проявлениями радости. Этот превосходный народ, самый прекрасный, пылкий, храбрый и трудолюбивый из всех, что населяют Иберийский полуостров, не был похож на остальных испанцев. Баски не разделяли ни их национальных предрассудков, ни ненависти к иностранцам. Живя между равнинами Гаскони и Кастилии, в гористом краю, разговаривая на особенном языке, промышляя незаконной торговлей и с Францией, и с Испанией благодаря обширным привилегиям, которым он был обязан труднодоступности гор и своей доблести, этот народ представлял своего рода нейтральную страну, своего рода Швейцарию, расположенную между Францией и