Пока Голод был занят Астрой, мне удалось подбежать сзади и ловким движением опутать ноги скакуна Третьего Всадника. Страшная зверюга удивленно посмотрела в мою сторону, а затем сделала шаг, ставший для нее последним. Если вы, хоть когда-нибудь, видели, как рассыпаются старые пивные банки, то сможете представить то, что стало с конем. Рахитичное создание кувыркнулось, сбрасывая седока, и грохнувшись оземь, рассыпалось на составные части, которые любят изучать в ветеринарных школах.
Астра тем временем подскочила к лежащему Голоду и со всего маху проткнула серое тело прутом, вогнав металл в камни. Всадник, понявший наконец-то замысел рыжей бестии, заорал. Тоскливо и противно, но мы уже неслись ко входу. Важно было скорее найти пентаграмму Стефана и, пробормотав призыв, слинять из жаркой Каталонии.
– Мы будем Печать закрывать? – спросила Астра, отбрасывая с лица мокрые волосы. Вспотела, бедняжка, после драки с Всадником.
– Уже, – буркнул я, хлопнув кулаком по Печати, и, услышав звуки с улицы, ехидно улыбнулся. – Слышишь? Мявчит худосочный уебок. Ты его крепко пригвоздила.
– Ага. Как представила, что ты меня за грудь трогаешь, аж разозлилась, – язвительно прокомментировала рыжая. – Нашел пентаграмму, уебашка? – Нашел, – кивнул я, заметив рядом с алтарем знакомый символ, мерцающий зеленым. – Свежая еще. Энергия чувствуется в воздухе.
– Тогда чего мы ждем?
– Ничего, – хмыкнул я и произнес заклинание Стефана, сосредоточившись на том, чтобы оказаться рядом с чернокнижником. Попытка не пытка, конечно, хоть и мешали вопли Голода, старающегося отбиться от голодных испанцев.
– Что, блядь, здесь происходит? – ошарашенно произнес я, поднимаясь на ноги посреди Красной площади. Все видимое пространство занимали люди. Вернее, мертвые люди из разных эпох. Были тут и царские купцы с солдатами, белогвардейцы сидели тесным кружком рядом с Колчаком, а возле мавзолея маячила знакомая фигурка мужичка в простом пальто и сплюснутой кепке. Советские солдаты пили горячий чай с баранками и, негромко переговариваясь, обсуждали сидящих поодаль нацистов в потрепанных шинелях, которые отвечали красноармейцам злыми взглядами и ругательствами на немецком языке. Крестьяне, удивленно цокая, рассматривали стоящие возле ЦУМа иномарки, трогая хромированные бока «мерседесов» и «порше» своими грязными руками. За ними следили обычные российские полицейские, изредка и многозначительно помахивая дубинами.
– Мертвые поднялись? – спросила Астра, прижимаясь к моему плечу и испуганно охая, увидев рядом ехидный прищур Ивана Грозного.
– Ага, поднялись, – ответил я, кивая в сторону Лобного места, где стоял еще один Всадник. Вернее Всадница, бледная и на бледном коне. Она была мне знакома и держала в руках острую косу, которая мрачно сверкала в лучах остывающего солнца. Увидев нас, Всадница двинулась вперед.